Тогда же император, обожавший устраивать выгодные браки, начал искать маркизу невесту, но все предлагаемые девушки Арману не нравились, и император оставил своего воспитанника в покое. Перед началом русской кампании он вызвал молодого человека к себе и показал ему несколько донесений из Лондона, написанных министру внешних сношений Франции Талейрану агентом по имени Виларден. Наполеон сообщил маркизу, что его двоюродный брат барон де Виларден, много лет считающийся другом графа Прованского, на самом деле шпион Талейрана. Талейран держит его за горло тем, что хранит доносы барона на всех его многочисленных родственников, которых тот выдавал, чтобы со временем остаться единственным наследником в роду и получить имущество всех семи детей своего покойного деда.
— Смотри, Арман, погибнешь бездетным — исполнишь мечту этого мерзавца, он заберет все твои виноградники и дворцы! Обещай мне, что после этой кампании ты выберешь себе невесту или согласишься жениться на той, что для тебя подберу я, — потребовал император.
— Обещаю, ваше императорское величество, — согласился Арман, которому стало противно, что он долгие годы служил мишенью для козней мерзавца.
Сейчас, подъехав к широким мраморным ступеням загородного русского дома, больше похожего на дворец, очаровавшего его красотой и величием, он снова вспомнил свой дом в Париже, дворец в Фонтенбло и свою истребленную семью.
Приказав занять под штаб главный дом имения, полковник разместил эскадроны в служебных помещениях поместья и в большом селе, расположенном за парком. Седому управляющему, с горестным лицом смотревшему на колонну верховых, въезжающих на подъездную аллею главного дома, он сказал, что усадьба останется целой, если его солдат будут исправно обеспечивать едой и фуражом для лошадей. Управляющий развел руками, показывая, что он не понимает по-французски, тогда маркиз выхватил саблю из ножен, приставил к шее управляющего и знаком указал ему на себя, на стоящих рядом офицеров и на лошадей, привязанных к кольцам коновязи. Старик закивал головой, показывая, что он понял полковника, и на шатающихся ногах пошел в сторону кухни. Скоро он вернулся в сопровождении дворовых слуг, несущих на спинах мешки с запасами из кладовых. Арман кивнул, показывая, что его поняли правильно, что он доволен, и пошел в сопровождении двух своих ординарцев осматривать главный дом.
Изнутри дом был еще великолепнее, чем снаружи. Широкая мраморная лестница с резными перилами плавной спиралью поднималась в высоком вестибюле с куполообразным потолком, с которого свисала огромная люстра из позолоченной бронзы. На первом этаже маркиз нашел большую гостиную, две столовые, зеркальный бальный зал с белыми колоннами, множество проходных комнат, значения которых он не знал, и кабинет хозяина дома. Здесь же были переходы в боковые флигели, соединенные галереями с главным домом. В одном флигеле располагалась кухня и подсобные помещения, а другой, видимо, был гостевым, поскольку все три этажа в нем занимали спальни: на первых двух — роскошные, для знатных гостей, а на третьем — простые, для прислуги и сопровождающих лиц.
Все убранство комнат — мебель, ковры, зеркала, люстры — говорило опытному глазу, что хозяева имения были очень богаты, а хозяйки дома в нескольких поколениях отличались отменным вкусом. Поскольку мебель, украшавшая дом, была, в основном, французской, Арман отметил отлично подобранные отделанные золотом драгоценные гарнитуры времен регентства и Людовика XV, великолепно сохраненные, с новой обивкой, повторявшей подлинные рисунки. Их оттеняла своей обманчивой простотой более массивная и строгая мебель в стиле классицизма, украшенная темной бронзой. Гардины, ковры, лежащие на узорном паркете, зеркала в позолоченных рамах и, конечно, роскошные хрустальные люстры и светильники — все в интерьерах было подобрано с изящной гармонией.