Подруги Натальи Дмитриевны не стеснялись в выражении своих чувств к Лепарскому. Они прямо в глаза говорили ему самые жестокие, самые колкие слова, называли его тюремщиком и палачом и добавляли, что ни один порядочный человек не согласился бы принять на себя эту должность иначе, как только с тем, чтобы, несмотря на последствия, на гнев государя, облегчать, сколько возможно, участь осужденных.
Если он будет поступать подобным образом, то заслужит всеобщее уважение и уважение потомства. Но если он будет поступать наоборот, то на него будут смотреть как на простого тюремщика, продавшего себя за деньги, и он оставит по себе незавидную память. А что память в потомках о декабристах будет вечная, в то они верили истово…
— Ради Бога, не горячитесь, сударыни, — отвечал им бедный старик, вовсе сбитый с толку, — будьте благоразумны: я сделаю все, что от меня зависит. Но вы требуете такую вещь, которая может меня компрометировать в глазах правительства. Я уверен, вы не хотите, чтобы меня разжаловали в солдаты за то, что я нарушил данные мне инструкции.
— Ну что ж, — отвечали дамы, — будьте лучше солдатом, генерал, но будьте честным человеком.
Вероятно, в душе он с ними соглашался, но инструкции продолжал свято соблюдать, зато и выпросил у правительства ряд привилегий для осужденных…
Вышло же так, что они стали посаженными: Лепарский — отцом, она — Наталья Дмитриевна Фонвизина — матерью…
С самого утра в крестьянских избах, где жили декабристки, начались торжественные приготовления. Полина позаботилась о брачных нарядах для себя и Ивана Александровича, а вот у шаферов не было ничего, чтобы в достойном виде держать венцы над головами жениха и невесты в церкви. Да и всем хотелось принарядиться, а в Чите не только модных, но и самых простых лавок не было, негде было купить булавки и иголки, даже свечи.
Елизавета Петровна Нарышкина выручила всю свадьбу — она привезла с собой много восковых свечей для вечернего освещения и дала их Полине. Шаферы пожелали быть тоже принаряженными, потребовали белые галстуки и накрахмаленные воротнички к своим арестантским курткам. И за дело взялась сама невеста — нашила белых галстуков из своих батистовых носовых платков и накрахмалила воротнички, собранные у имущих.
Лепарский до того расщедрился, что для невесты прислал свою коляску — экипажей, конечно же, ни у кого не было.
Разодетые и убранные лучшими уборами Полина и Наталья Дмитриевна важно вышли из дома и уселись в богатый экипаж. Их провожали все женщины, которым пришлось пешком отправиться в церковь. Деревенские ребятишки и крестьянские бабы и девки сбежались, чтобы посмотреть на невиданное зрелище…
У церкви уже толпилось все селение. Коляска подъехала к самой паперти, встречавший их Лепарский подал руку Полине, а потом и Наталье Дмитриевне. Она сразу же прошла, чтобы все осмотреть и исправить, что еще можно, до венчания.
Лепарский крестился по-католически, католичкой была и Полина. Оба они никогда не бывали в православной церкви и почему-то решили, что место невесты на хорах, и поднялись по узкой винтовой лестнице. Хорошо, что Наталья Дмитриевна увидела их и призывно замахала рукой, предлагая спуститься.
Все встретили посаженного отца и невесту весело, шутками. Все женщины окружили невесту и норовили прикоснуться к ней — все-таки это была первая свадьба в тюрьме.
Не было в церкви только Александры Григорьевны Муравьевой — накануне получила она известие о смерти своей матери, графини Чернышовой.
Но шутки, смех, веселье исчезли, едва на пороге церкви появились жених с двумя шаферами, Петром Свистуновым и Александром Муравьевым.
Они шли нетвердо, с непривычки деревянно двигая ногами — только на паперти сняли с них оковы.
Полина снова попыталась было установить веселую атмосферу, зашутила с шаферами, с женихом, но гробовое молчание погасило и ее улыбку.
Словно бы тень казематов легла на эту необычную тюремную свадьбу.
Священник провел обряд торопливо, певчих не было.
Едва только священник пробормотал последние слова церемонии, как солдаты, вошедшие следом за женихом, окружили арестантов и увели их. На паперти снова надели на них кандалы и отвели в тюрьму…
Глава вторая