— Я готов, господа, — почти весело произнес он, спустившись. — Не волнуйся, Наташенька, — он подошел к жене, — я скоро вернусь. Тебе волноваться вредно…
Он так крепко прижал ее к себе, как никогда еще не обнимал, поцеловал словно последним поцелуем, потом с силой оттолкнул.
— Митенька, ах ты, размазня, — он зарылся головой в пушистые волосы ребенка, сжал его в своих объятиях. Митенька начал вырываться из такого сильного сжатия, и Матрена подхватила ребенка.
— Прощай и прости, Наташа, — еще раз, уже строго, сказал Михаил Александрович, — а главное, не волнуйся, все будет хорошо…
Он повернулся и вышел вслед за мужчинами…
Как была в легком платье Наталья Дмитриевна выбежала на крыльцо. Стоял довольно сильный мороз, и Михаил Александрович махнул ей, чтоб шла в дом.
Но тройка полетела, и Наталья Дмитриевна побежала вслед за ней. Если свернут на московский тракт, значит, и в самом деле туда, а если поедут по петербургской дороге, значит, он арестован…
Налево — к Москве, направо — к Петербургу…
Она не ощущала мороза.
Тройка свернула на петербургскую дорогу…
Знакомая дурнота поднялась к горлу, глаза заволокло непроглядной темью, ноги подкосились. Она медленно осела в снег.
Подбежали дворовые, бросились поднимать. Холодный снег охладил, прояснил сознание. Она оттолкнула подбежавших, встала, едва держась на ослабевших ногах, и вернулась в дом.
— Матрена, собирайся, — тихо сказала она, — едем в Петербург.
Матрена было завыла в голос, но Наталья Дмитриевна так посмотрела на нее, что та присмирела и тихо спросила:
— С Митенькой?
Наталья Дмитриевна молча кивнула головой.
— Что такое, что случилось? — воскликнула Екатерина Михайловна, все еще сидящая за столом.
В доме сразу забегали, Матрена толково и дельно собирала вещи, распоряжалась укладкой.
— Я еду в Петербург, — объявила Наталья Дмитриевна сухо.
Свекровь чуть не задохнулась от возмущения.
— Как, муж уехал и ты в бега? — крикнула она, выскакивая из-за стола и подбегая к Наталье Дмитриевне. — Это что еще за новости?
Наталья Дмитриевна неожиданно припала к ней, слезы неудержимым потоком хлынули из глаз.
— Матушка, — слабо сказала она, — кто есть влиятельные люди в Петербурге? Напишите рекомендательные письма хлопотать надо, выручать Михаила Александровича…
Свекровь растерялась.
— Что же это, что же это, — бормотала она, — почему?
— Пишите, матушка, и побыстрее, я еду скоро, едва только соберусь…
— Да как же ты, такая молоденькая, такая слабая, да что ты сделаешь? И вообще, все это страхи, он приедет скоро, он же сказал.
— Ваш сын арестован, — твердо сказала Наталья Дмитриевна, — разве вы не поняли?
— Мой сын — генерал, — гордо выпрямилась Екатерина Михайловна, — кто смеет в чем-либо упрекнуть его… Разберутся и приедет домой…
— Я не могу вас уговаривать, матушка, хотите помочь сыну, пишите письма всем, кого только знаете, и побыстрее…
Но свекровь вовсе потерялась, она только бестолково всплескивала руками, рыдала без слез и твердила, что ее сын честнейший человек и ни в чем не может быть запачкан…
Наталья Дмитриевна поднялась к себе, собрала деньги, теплые вещи, подумала еще раз, что необходимо взять с собой в дорогу.
Свекровь так и не написала ни одного письма, она вдруг растеряла память, не знала, к кому обратиться, кого просить, кто может помочь.
Наталья Дмитриевна даже не ожидала от себя такой твердости и непреклонности. Когда свекровь поняла, что Натали не шутит, что она в мороз, в декабрьскую стужу собирается ехать, да еще с ребенком на руках, она стала кричать, что никуда не пустит ее, что скорее уж сама поедет, что дитя не должно простудиться, что она как бабушка не позволит взять его.
— Матушка, а вы уверены, что хотите остаться в деревне вместе с внуком, следить за ним, приглядывать? У вас ведь не будет времени для выездов, — настойчиво спрашивала ее Наталья Дмитриевна.
И свекровь притихла, она как-то вдруг подчинилась всем решениям невестки: настолько изменилась за какой-нибудь час Наталья Дмитриевна. Она спокойно и властно распоряжалась, отрядила с собой Матрену, кучера Федота, служанку за все про все и покладистого слугу Филиппа.
Целый обоз был собран за какой-нибудь час. Трое саней — для генеральши с ребенком и Матрены, для слуг и воз с провизией, посудой, одеждой…