— Иван Александрович! — бросилась к нему Наталья Дмитриевна. — Мишель, где Мишель?
От неожиданности Иван Александрович замешкался, а когда вгляделся и узнал свояченицу, обнял ее, припал к ее плечу и слезы показались на глазах этого уже немолодого человека. Он был только двумя годами моложе брата, прошел всю Отечественную войну, был ранен, награжден многими орденами…
— Матушка, Наталья Дмитриевна, — закричал он, — какими тут судьбами?
— Я здесь давно, — заплакала и Наталья Дмитриевна, — как вы только за ворота, и я в Петербург. Тут и родила, Мишенька у нас, а отец даже его и не видел…
— Господи, — обомлел Иван Александрович, и черные его глаза засверкали. — А что там моя Дунюшка да Сашенька, сынок?
— Не знаю, не видела их с самого отъезда. Скорей рассказывайте, где Мишель, жив, здоров?
Жандармский офицер тихонько подошел к ним.
— Приказано выехать срочно, — кашлянув, начал он, — и сразу, не с кем не видаясь, в свое подмосковное…
— Умоляю, — обернула она к нему заплаканное лицо, — ничего не знаю о муже, а это брат…
— Поскорее только, начальство увидит, быть беде, — тихо сказал офицер.
— Может, заедете ко мне на квартиру, чаем угощу, — отчаянно сказала Наталья Дмитриевна. Ей не верилось, что через несколько минут Иван Александрович уедет.
— Нельзя, — покачал головой офицер, — и то уж промешкали, смеркается…
— Мишель жив, теперь и здоров, — выговорил скороговоркой Иван Александрович, — сильно болел, лихорадка у него была, сильно он страдает. Меня-то выпустили, только под надзор полиции, да жить в Марьине, нигде больше. А ему еще не дали приговора да и всем не дали…
— Господи, что-то будет? — в отчаянии воскликнула Наталья Дмитриевна. — Я везде билась, во все двери стучала, нельзя, говорят, даже письмо, записку. Извелась я — и Митенька тут со мной, а Мишутка такой жалконький родился…
Она замолчала, и слезы опять закапали на воротник шубы.
Жандармский офицер показал жестом, что пора ехать.
Иван Александрович влез в сани, закрылся медвежьей полостью.
— Фонвизин-генерал, муж ваш? — тихонько спросил офицер.
Она только молча кивнула головой.
— Мы служили вместе, — тихо продолжил офицер, — вы вот что, — он искоса взглянул на офицера, сидевшего на облучке, — я только до заставы сопровождаю, а потом опять сюда. Завтра поутру приходите, возможно, записочку передам…
Наталья Дмитриевна просияла, чуть было не кинулась целовать незнакомого офицера, но все только беспрестанно повторяла:
— Я вам так благодарна. Кого спросить, скажите…
— А вот тут у ворот и стойте, я сам выйду, — офицер все еще смущенно кивнул ей головой и извинительно проговорил: — А теперь пора, а то как бы чего не вышло…
Сани с тренькающим колокольцем давно умчались через мост, а она все стояла счастливая, сразу повеселевшая, махая рукой вслед брату мужа…
Значит, думала она, Ивана взяли сразу же в Москве. Не заезжая в Марьино, приехали к ним, забрали Михаила Александровиче. Жена его, Дуняша, даже не знает, что муж был арестован, если, конечно, он не черкнул ей из Москвы, что уезжает и просит не беспокоиться. Она живет в Марьине и даже не подозревает, что муж был в Петербурге, в крепости, может быть, и ей, Наталье Дмитриевне, стоило ждать мужа дома, а не всполошиться так, не мчаться в столицу, спокойно сидеть и ждать…
Нет, она бы так не смогла. Ивана выпустили, отправили только домой, в подмосковную деревню, отдали под надзор полиции. Если бы все так же кончилось и для Михаила Александровича! Но она знала, насколько Михаил Александрович был горячим участником тайного общества, знала, что в Москве в их доме собирались члены этого общества, и чувствовала, что для него вся эта история не может кончиться так благополучно…
«Бесценный друг мой Мишель, — писала она дома, закапывая слезами четвертку бумаги, — я здесь, в Петербурге, у нас с тобой родился второй сын. Я назвала его Мишей, окрестила. Он очень похож на тебя, здоровенький и крепкий. Я все время хожу вокруг крепости и не знаю, как увидеть тебя, обнять. Я здесь уже с самого дня твоего заточения. Надейся на волю Провидения, и оно поможет тебе. Может быть, тебя так же освободят, как и брата. Я сегодня виделась с ним перед отъездом. Крепись духом, мы все, твоя семья, любим тебя бесконечно и хотим обнять, увидеть, поцеловать. Твоя верная и преданная жена Наташа».
С самого раннего утра она уже была на месте, которое указал ей офицер. Она долго ждала, пока наконец знакомая фигура не появилась в калитке.