Миллионы зарабатывать особой нужды не было — то есть они нужны были, эти миллионы, но не срочно. На сытую жизнь хватает — и хорошо. А что такое — сытая жизнь? Это не когда на столе "хлеба ситного от пуза", а когда это ситный — всего лишь привычное дополнение к супу, котлеткам с гарниром… когда есть что одеть и обуть, думая лишь о погоде, когда скучным осенним вечером можно просто щелкнуть выключателем и, усевшись в удобном кресле, можно почитать интересную книжку — время от времени хрумкая чипсом со вкусом чипса, идентичного натуральному…
Машка с огромным интересом занялась прокаткой и огневой полировкой огромных — аршин на полтора — стекол для окон в выстроенной рядом с домом стекольной мастерской. Землебитной, конечно, а "прокатный стан" был изготовлен на заводике Барро — причем Павел Никитич был искренне убежден, что делает какой-то очень крупноформатный офортный станок. А как же иначе-то? Ведь Александр Волков не только буквы в книжках пишет, он еще и картинки рисует замечательные — так как же ему без офортного станка-то?
В середине сентября были открыты сразу две "пончиковые" — на вокзале в Царицыне и на вокзале в Саратове. Когда знаешь, к кому и с чем подойти… в Саратове хватило новенькой книжки с автографом "автора" для дочери начальника вокзала. А десять процентов от прибыли — это мелочь: как правильно эту прибыль считать, я хорошо уже знал. И еще хорошо знал, как ее получать…
Строительство "механического завода" началось в последние дни сентября — как раз после пуска заводика цементного. С печкой "конструкции Николая Волкова" — то есть точно такой же, какую в свое время дед в Ерзовке поставил. Как раз пончиковые павильоны денег и давали столько, чтобы за перевозку этого цемента (а так же песка и камней) на стройку платить. Ну а оборудование "завода" я уже один раз покупал — в Ростове, у "парижских владельцев" — только на этот раз станков удалось купить целых пять, потому что на "распродажу" я прибежал первым и купил сразу всё. Ну а так как мой "завод" из себя представлял всего лишь большой каменный сарай двенадцать на пятьдесят метров, в ноябре в нем уже и работа началась.
Рабочих было немного: кроме Васи Никанорова и Оли Мироновой еще человек двадцать, причем половина из них были вообще плотниками. Опыт — штука великая, и на основании этого опыта "зимний транспорт" претерпел некоторые изменения: теперь "трактор" формой и размером напоминал автобус Павловского завода — или сарай на колесиках. На деревянной раме, собираемой этими самыми плотниками из дубовых и сосновых двухдюймовых досок, а мотор… мотор сразу ставился четырехцилиндровый. Цилиндры — "квадраты" сто сорок на сто сорок миллиметров, два с лишним литра каждый, изнутри "вымазанные" свинцовистой бронзой. Поршни — с бронзовыми (но уже из марганцевистой бронзы) кольцами, картер — литой чугунный (Поль Барро был счастлив потоку заказов).
За месяц таких моторов вышло изготовить целых четыре штуки — и четыре "сарая" к середине декабря приготовились таскать ценные грузы по Волге. Немного по сравнению с "прошлым разом" — вот только каждый "сарай" теперь должен был тащить пять саней-"вагонов" грузоподъемностью по десять тонн. Грузы к перевозке принимала "Компания зимних перевозок Волкова и Синицына", в которой Петя Синицын и заправлял, и принимала неплохо — в сутки благодаря "сараям на колесиках" денежки в карманах прибывало по полторы тысячи с каждого. А число их ровно так же каждую неделю увеличивалось…
Илья, глядя на то, как сокращается число машинистов на железной дороге, только посмеивался: во-первых, сокращалось оно не на "его" Грязе-Царицынском отделении, а во-вторых, мы с ним вместе "в свободное время" занимались "модернизацией мотора" для установки его на будущий катер. Ну, не только на катер — но это уже "проект следующего этапа", а пока я тупо зарабатывал денежки. Удачно зарабатывал — ведь каждый "сарай" сам по себе обходился мне всего-то тысячи в две — это учитывая, что почти все "запчасти" для моторов и трансмиссий заказывались на стороне. А на первые восемь "сараев" денежка пришла из-за океана: первый, пятнадцатитысячный тираж Альтемус продал еще на книжной ярмарке в июле, а в октябре уже ушла и половина второго, двадцатипятитысячного тиража книжки плюс десять тысяч экземпляров "Урфина Джюса". Если не спешить, что хорошая сказка обеспечивает очень неплохой "стартовый капитал"…
Остался без ответа только один вопрос, тот, который во сне задала мне Камилла — "а зачем". Пока все — ну, почти все — что я делал, делалось как-то машинально: когда заранее знаешь, что "если сделать это — то получишь вот это", сама работа мозги не напрягает. Просто делаешь себе обычную, до автоматизма знакомую работу, а голова занята совсем другими мыслями. И основная мысль была "как бы в своем прогрессорстве людям не навредить". А то ведь как получалось в прошлые-то разы: на каждого "облагодетельствованного" человека раз в двадцать больше народу почему-то обездоливалось. Вроде бы прогресс — дело хорошее: народ от голода и болезней помирать стал гораздо в меньших количествах. Но почему-то в результате этот же народ стал в гораздо больших количествах помирать от болезней и голода. Парадокс…