— Вы же знаете, в нас практически нет денег.
— И куда же вы… куда же Ленин с Троцким их дели? Впрочем, сейчас это неважно, нужно людей спасать. Так вот, я буду доставлять в Новороссийск и Мурманск ежедневно десять-двенадцать тысяч тонн продуктов, но при одном условии… На самом деле условий будет три, но одно — важнейшее, и вы мне должны будете дать соответствующие гарантии.
— Оплатить поставки позже? Но чем? Вы же не хуже меня знаете, что денег у нас практически нет…
— Условие простое: все продукты нуждающимся будут доставляться под контролем специально назначенных людей. Никаких поставок "в закрома Родины", только прямая доставка голодающим. А вашей задачей будет дать мне письменные гарантии, за подписью Ленина, что никто не будет трогать моих людей и как-либо мешать им, и что никто не будет забирать доставленные продукты на какие-либо иные цели.
— Офицеров-эмигрантов нанимать собираетесь? Дворян бывших?
— Почему бывших? А… нет. В основном это будут монахи из монастырей Уругвая и Венесуэлы, православные монахи. И ещё я собираюсь русских попов к работе привлечь. Потому что им — верю, а большевикам — нет.
— Ясно… а какие еще условия?
— Еще… мелкие. В Петербург и Москву я ничего поставлять не буду. Так же в Киев и Одессу — раз Бунд эти города заселил, путь об них сам и заботится. Это — второе условие, ну а третье… третье простое, совсем простое. У многих голодающих есть родственники за границей, готовые их принять. Перевозку, понятно, эти родственники и оплатят — но путь правительство не чинит препятствий к выезду. Иначе они просто помрут, так что Россия особо-то и не потеряет ничего, а так — хоть шанс выжить у них появится.
— Я понял… вероятно, мне все же придется с этим самому ехать в Москву. Дела наши плохи, и ваша помощь будет на самом деле неоценима, так что чем скорее мы все решим, тем будет лучше для народа.
— Вот и отлично. А заодно передадите привет товарищу Джугашвили.
— Кому? — выражение лица у Красина как-то резко поменялось.
— Иосифу Виссарионовичу… вы же его знаете?
— Даже так… — каким-то севшим голосом не сразу ответил Леонид Борисович. — И когда? После того, как я вам гарантии принесу, или… или вы только за этим приехали, а о продуктах так, пошутить изволили?
— Что когда? Я же сказал: поставки начну сразу после того, как Ленин гарантии подпишет. Но, в принципе, могу и сразу начать, под ваше слово… что с вами?
— Да нет, ничего… все же неприятно узнавать, что жить осталось считанные дни. То есть вы меня… исполните после оформления гарантий? Ну, хоть напоследок стране послужу…
— Исполните? А… С чего вы взяли?
— Вы же сказали привет Джугашвили передать…
— И?
Красин помолчал, что-то обдумывая. Покачал головой, затем посмотрел на меня исподлобья:
— Вы что, на самом деле не знаете, что с ним случилось?
— Нет, конечно. Я, честно говоря, его давно уже пытался разыскать… слышал, что управленец он грамотный, сейчас хочу привлечь его к распределению продовольствия…
— А… ну да, понятно. Теперь понятно. Сам я Джугашвили не знал, но… В третьем году он решил бежать из ссылки, и я, точнее "сибирский экспресс" — организация, побеги организующая — все подготовила, даже ямщика наняла. Однако он почему-то ждать не стал, в Балаганск пешком пошел… замерз по дороге. Так что…
— Извините, Леонид Борисович, что напугал вас. Я не нарочно, просто не знал… Жаль. Много хорошего о нем слышал — но сейчас-то все одно ничего не сделать. Так что все же займемся продовольствием. Я даже могу предоставить вам свой "Дельфин", на нем до Петербурга за двое суток доберетесь — причем с комфортом. А из Москвы просто телеграфируйте, я сразу же корабли и отправлю.
Все же кое в чем Слава был прав: ленинское правительство, промотав все деньги, совершенно спокойно начало продавать все, что только можно было. По дешевке, лишь бы платили. Людей — так можно и людей продать: что же не продать-то, если платят? Тем более крестьяне лапотные, которые суть "мелкие собственники и враги пролетариата". Мне оставалось лишь удивляться, сколько в голодных деревнях оказалось крестьян с опытом работы на расточных станках или фрезерных автоматах…
Кирилл Константинович хотя и удивлялся, но подписывал все документы многочисленных "монахов", отправляющихся в Россию с благотворительной миссией. Не знаю, задумывался ли кто-нибудь в Москве, откуда в крошечном Уругвае взялось почти двадцать тысяч монахов — скорее всего нет. Если монах за послабление мелкое при оформлении документов спокойно отдает пару мешков муки — то и без специальных проверок видно: настоящий монах, православный! А если у него среди продуктов еще завалялась пара ящиков консервированных ананасов — то сразу ясно, что далекий зарубежный родственник легко прокормит полдеревни. Ну, или церковь поможет: официально продукты шли от митрополита Венесуэльского и Уругвайского.