— Нет, — говорю, — не пробовал.
— Что ж так?
Ох и опасную игру я вел — и отлично это понимал, люди добрые! Впервые в жизни я разговаривал с глазу на глаз с Черным… Но я готовился к этому многие месяцы. Конечно, тут был риск, вдруг бы я напал на дурака. Среди Черных этого добра сколько угодно!
— Я не смел, — говорю ему. — Из-за очков.
— А что у тебя за очки?
— Сильные. Я вблизи неважно вижу.
Он снял с меня очки, нацепил себе на нос и поморщился.
— Ну и ну! — проворчал он. — Вот уж действительно!
Дурак несчастный! Где ему догадаться, какую комедию я разыграл, чтоб доктор выписал мне эти стекла? Они очень помогают мне не выдать себя. Признаться, что я вижу на два Взгляда, даже на три, — куда ни шло. Но сказать правду — ни за что! Они вырвали бы у меня глаза!
— Ну и ну! — повторил Черный. — С такими очками ты, верно, и того дерева слева не разглядишь.
Он мне расставляет западню, но я должен взять верх.
Хоть тресни, а надо втереться к Черным и заполучить шлем. Не могу я притемняться с утра до ночи, все время, когда не сплю. Невозможно. В конце концов непременно себя выдашь. А тут я впервые говорю с Черным один на один…
— Дерево? — переспрашиваю самым честным голосом. — В очках, понятно, мне его не разглядеть. А так, без очков, отлично вижу — это вяз.
— Черт побери! — вырвалось у него.
Он отдал мне очки и поглядел так, словно я какой-то чудной зверь.
— Черт побери! — повторил он. — Да ты Трехвзглядный — и никто этого не знает!
Ухватил меня за руку повыше кисти, сжал, как клещами.
— Как же про тебя не доложили Комиссии?
— А я никому ничего не говорил, — отвечаю.
— Как так? Тебе ж дали очки?
Улыбаюсь ему ангельской улыбкой номер один.
— Так ведь это я вблизи плохо вижу. Доктор примерил мне разные стекла и дал такие, которые лучше всего подошли. А про то, как я вижу вдаль, не спрашивал. Доктора, знаете, тоже дают маху, как все люди.
Ну, в этом-то Черный не сомневался, он и сам может немало порассказать. Нет такого человека, чтоб не жаловался на докторов. Когда-нибудь, когда я стану важной персоной, непременно постараюсь выяснить, в чем тут дело.
А Черный шепотом спрашивает:
— Ты, верно, умеешь притемняться?
Молчу. Но он понял.
— Да ты соображаешь, что это такое, малыш? В пятнадцать лет ты видишь на целых три Взгляда и еще умеешь притемняться? Шутка сказать! А сколько Черных годами бьются, пока этому научатся! Я не хочу на тебя давить, малыш, но…
Он замолчал — и смотрит на меня исподлобья. А я говорю:
— Куда это вы гнете?
— Не соображаешь, что ли? Раз ты Трехвзглядный и умеешь притемняться, тебя безо всяких примут в Офицерское училище. Через три месяца получишь нашивки, а мое дело будет тянуться перед тобой и отдавать честь. Смекаешь? — И прибавил с горечью: — А мне сколько уколов всадили, пока я стал видеть, как ты… И притемняться я могу только минуты на две, на три. А ты?
Я пожал плечами:
— На час, если надо.
— Ну да! — восхитился он. — На целый час? Как Жозиа[17]? Совсем как Жозиа! Слушай, малыш, в двадцать лет ты будешь в Главном штабе Уполномоченного, это уж как пить дать!
Что бы он запел, если б знал правду! Притемняться на час? Как бы не так! Я притемняюсь уже сколько месяцев кряду… ну да, больше года. Потому что боюсь своего света. Он так быстро растет, что я поневоле привык притемняться сразу, как проснусь, и до тех пор, пока не лягу спать. Ну, конечно, не все время одинаково…
Вот поэтому никто и не знает, какой у меня на самом деле свет. К счастью. Меня и страх берет, а все-таки можно гордиться: свет у меня не хуже, чем у того типа, которого Черные ведут гасить.
Только я — не Факел. Не такой я дурак!
Защитный шлем, как у Черных, вот что мне нужно. Под шлемом свет может расти сколько угодно, и не придется тратить силы на то, чтоб его притемнять и прятать. И я смогу наконец думать, размышлять, а не прикидываться мальчишкой.
Шлем Черного… Но если мой попутчик не врет, выходит, я могу добыть его в два счета!
Вот оно! — говорю себе. — Я выиграл! Не слишком себя выдал и заполучу шлем, и моего света не будет видно…
Тут я заметил, что Черный не сводит с меня глаз и как-то странно усмехается.
— Что, брат, ты бы не прочь, а?
— Да, — отвечаю. Не слишком громко, неохота, чтоб Иоланда и Жосс услыхали. Все-таки есть в этом и оборотная сторона… как-никак мы были друзьями. Но нет, они далеко. Наверно, удрали еще прежде, чем Черные подошли ко мне.
17
Жозиа — Начальник Главного штаба Генерал-Уполномоченного. Пользуется большой популярностью среди Черных. —