— Я не была замужем.
— Откуда ты знаешь?
— Уж я бы разобралась. Я-то знаю, о чем я думала в то время.
— Ну, так вышла бы замуж не позже чем через год.
Ливи злилась все сильней. Краешком сознания она понимала, что злиться нет причины, но это не утешало. Напротив, досада росла. И она сказала:
— А если бы и вышла, это бы тебя уже не касалось.
— Да, конечно. Но это бы только доказывало, что мы не можем отвечать за то, что было бы, если бы да кабы.
Ливи гневно раздула ноздри, но промолчала.
— Послушай, — продолжал Норман. — Помнишь, мы встречали у Винни позапрошлый Новый Год? Было много народу и очень весело?
— Как не помнить! Ты мне устроил душ из коктейля.
— Это к делу не относится, да и коктейля-то было всего ничего. А я вот что хочу сказать: Винни ведь твоя лучшая подруга, вы с ней дружили давным-давно, когда мы с тобой еще не были женаты.
— Ну и что?
— И Жоржетта тоже с ней дружила, верно?
— Да.
— Ну так вот. И ты и Жоржетта все равно встречали бы у Винни Новый Год, на ком бы я ни женился. Я тут ни при чем. Пускай он нам покажет, что было бы на этом вечере, если бы я женился на Жоржетте, и пари держу, ты там будешь либо с женихом, либо с мужем.
Ливи заколебалась. Честно говоря, именно это ее и пугало.
— Что, боишься рискнуть? — сказал Норман.
И, конечно, Ливи не стерпела. Она так и вскинулась:
— Ничего я не боюсь! Уж наверно я вышла замуж! Не сохнуть же по тебе! И любопытно посмотреть, как ты обольешь коктейлем Жоржетту. Она тебе при всех надает оплеух, не постесняется. Я ее знаю. Вот тогда ты увидишь, какой кусок в твоей головоломке подходящий.
И Ливи сердито скрестила руки на груди и устремила вперед взор, исполненный решимости.
Норман поглядел на человечка напротив, но просить ни о чем не пришлось. Тот уже установил на коленях матовое стекло. В окно косо светило закатное солнце, и венчик седых волос вокруг лысины человечка отливал розовым.
— Ты готова? — напряженным голосом спросил Норман.
Ливи кивнула, и они снова перестали слышать рокот колес.
Раскрасневшаяся с мороза, Ливи остановилась в дверях. Она только что сняла пальто, на котором таяли снежинки, и обнаженным рукам было еще зябко.
Ее встретили криками: «С Новым Годом!» — и она ответила тем же, стараясь перекричать радио, которое орало во всю мочь. Еще с порога она услыхала пронзительный голос Жоржетты и теперь направилась к ней. Она больше месяца не видела ни Жоржетту, ни Нормана.
Жоржетта жеманно подняла одну бровь — это она в самое последнее время завела такую манеру — и спросила:
— Ты разве одна, Оливия?
Окинула взглядом тех, кто стоял поближе, и вновь посмотрела на Ливи. Та сказала равнодушно:
— Я думаю, Дик заглянет попозже. У него там еще какие-то дела.
Она не притворялась, ей и правда было все равно.
— Ну, зато Норман здесь, — сказала Жоржетта, натянуто улыбаясь. — Так что ты не будешь скучать, дорогая. По крайней мере раньше ты в таких случаях не скучала.
И тут из кухни лениво вышел Норман. В руке он держал шейкер, кубики льда в коктейле постукивали, точно кастаньеты, в такт словам:
— Эй вы, гуляки-выпивохи! Подойдите, хлебните — от моего зелья еще не так разгуляетесь… Ба, Ливи!
Он направился к ней, широко и радостно улыбаясь.
— Где вы пропадали? Я вас сто лет не видал. В чем дело? Дик решил вас прятать от посторонних глаз?
— Налей мне, Норман, — резко сказала Жоржетта.
— Сию минуту, — не взглянув на нее, отозвался Норман. — А вам налить, Ливи? Сейчас найду бокал.
Он обернулся, и тут-то все и произошло.
— Осторожно! — вскрикнула Ливи.
Она видела, что сейчас будет, у нее даже возникло какое-то смутное чувство, словно так уже когда-то было, и все-таки это случилось, неизбежно и неотвратимо. Норман зацепился каблуком за ковер, пошатнулся, тщетно пытаясь сохранить равновесие, и выронил шейкер. Тот словно выпрыгнул у него из рук — и добрая пинта ледяного коктейля обдала Ливи, промочив ее до нитки.
Она задохнулась. Вокруг стало тихо, и несколько невыносимых мгновений она тщетно пыталась отряхнуться, а Норман опять и опять все громче повторял:
— Черт подери! Ах, черт подери!
Жоржетта сказала холодно:
— Очень жаль, что так вышло, Ливи. С кем не случается. Но это платье как будто не очень дорогое.
Ливи повернулась и побежала из комнаты. И вот она в спальне, тут по крайней мере никого нет и почти не слышно шума. При свете лампы на туалетном столике, затененной абажуром с бахромой, она в куче пальто, брошенных на кровать, стала отыскивать свое.
За нею вошел Норман.
— Послушайте, Ливи, не обращайте внимание на то, что она сболтнула. Я просто в отчаянии. Конечно же, я заплач'у…
— Пустяки. Вы не виноваты. — Она быстро замигала, не глядя на него. — Поеду домой и переоденусь.
— Но вы вернетесь?
— Не знаю. Едва ли.
— Послушайте, Ливи…
Ей на плечи легли его горячие ладони…
Что-то странно оборвалось у нее внутри, словно она вырвалась из цепкой паутины, и…
…и снова послышался шум и рокот колес.
Все-таки, пока она была там… в матовом стекле… что-то пошло не так, как надо. Уже смеркалось. В вагоне зажглись лампочки. Но это неважно. И, кажется, мучительное, щемящее чувство внутри понемногу отпускает.
Норман потер пальцами глаза.
— Что случилось? — спросил он.
— Просто все кончилось, — сказала Ливи. — Как-то вдруг.
— Знаешь, мы уже подъезжаем к Нью-Хейвену, — растерянно сказал Норман. Он посмотрел на часы и покачал головой.
Ливи сказала с недоумением:
— Ты вылил коктейль на меня.
— Что ж, так было и на самом деле.
— Но на самом деле я твоя жена. На этот раз ты должен был облить Жоржетту. Как странно, правда?
Но она все думала о том, как Норман пошел за нею и как его ладони легли ей на плечи…
Она подняла на него глаза и сказала с жаркой гордостью:
— Я не вышла замуж!
— Верно, не вышла. Но вот, значит, с кем ты повсюду разгуливала — с Диком Рейнхардтом?
— Да.
— Может, ты за него и замуж собиралась?
— А ты ревнуешь?
Норман как будто смутился.
— К чему ревную? К куску стекла? Нет, конечно!
— Не думаю, чтобы я вышла за Дика.
— Знаешь, — сказал Норман, — жалко, что это так вдруг оборвалось. Мне кажется, что-то должно было случиться… — Он запнулся, потом медленно договорил: — У меня было такое чувство, будто я предпочел бы выплеснуть коктейль на кого угодно, но только не на тебя.
— Даже на Жоржетту?
— Я о ней и не думал. Ты мне, разумеется, не веришь.
— А может быть, и верю. — Ливи подняла на него глаза. — Я была глупая, Норман. Давай… давай жить нашей настоящей жизнью. Не надо играть тем, что могло бы случиться, да не случилось.
Но он порывисто взял ее руки в свои.
— Нет, Ливи. Еще только один раз, последний. Посмотрим, что бы мы делали вот сейчас, Ливи. В эту самую минуту! Что было бы с нами сейчас, если бы я женился на Жоржетте.
Ливи стало страшно.
— Не надо, Норман!
Ей вспомнилось, какими смеющимися глазами и жадным взглядом смотрел он на нее, держа в руке шейкер, а Жоржетту, которая стояла тут же, словно и не замечал. Нет, не хочет она знать, что было дальше. Пусть будет все как сейчас, в их настоящей, такой хорошей жизни.
Проехали Нью-Хейвен. Норман снова сказал:
— Я хочу попробовать, Ливи.
— Ну, если тебе так хочется…
А про себя она с ожесточением думала: это неважно! Это ничего не изменит, ничто не может измениться! Обеими руками она стиснула его руку выше локтя. Она крепко сжимала его руку и думала: что бы нам тут ни померещилось, никакие фокусы не отнимут его у меня!
— Заведите опять свою машинку, — сказал Норман человечку напротив.
В желтом свете ламп все шло как-то медленнее. Понемногу прояснилось матовое стекло, будто рассеялись облака, гонимые неощутимым ветром.