– Я ещё ничего не знаю! – выпалил я тут же. Девушка немного обескураженно отстранилась, а я продолжил. – Но я постараюсь попасть. Инга, у меня будет к вам просьба… личного характера… – я замялся и прочистил горло. Разговор, вместе с паузами и передислокацией нас из коридора на скамейку, занял около двадцати минут, которые пришлось много говорить.
– Да? – удивлённо спросила она. Я приблизился к её уху и ковал железо пока горячо.
– Понимаете, меня тут никто не знает, поэтому я не знаю, как отнесутся к такой идее… вы не могли бы немного подыграть мне… Скажем, сказать, что между нами есть какие-то отношения? - от лица девушки немного потянуло жаром, я же продолжал. – Скажем, только на это время, могу ли я сказать, что связан с Набу именно таким способом?
– Ч… что вы имеете в виду? – удивлённо переспросила она. Показное, сразу видно, что поняла она меня правильно. Ну да заиметь своего человека недалеко от цели – благое дело.
– Именно это и имею в виду. Может… скажем всем, что между нами что-то есть? Ну, вы понимаете меня… – я изобразил неопределённый жест рукой. Инга проследила за ним и через секунду наклонилась уже к моему уху:
– Если молодой человек обещает не распускать руки. По крайней мере до свадьбы… – она и сама поняла, как двусмысленно это звучит и залилась краской, но не отстранилась.
– Торжественно обещаю, – улыбнулся я, – я хочу поговорить с Эдвардом… значит, ничего, если я скажу, что я ваш…
– Думаю, это вполне допустимо, – улыбнулась она.
Мне осталось поговорить с заказчиком и принять холодный душ. Чем холоднее, тем лучше – теперь я понимал, почему миссия была такой сложной – девушки на Набу были красивые… мягко говоря. И устоять сложно. В смятении чувств, сохраняя остатки своего разума, я попрощался с Ингой и вышел из дворца в сторону указанного ею корпуса местных техников…
* Татуин, Энакин Скайуокер *
Сутки! Сутки корабль летел над поверхностью дюнного моря. Страшная жара, безжалостное солнце превратило меня в похожего на Джаву существо. Слава Силе, перед визитом на Татуин я догадался заполнить все ёмкости для воды и взять с собой ещё в больших тридцатилитровых офисных бутылях около полутора сотен литров воды. Эта жара меня изводила страшно, обмотавшись белой тканью на подобии чалмы и мантии, я смог хоть намного улучшить ситуацию, но и это не спасало полностью. Приходилось терпеть неудобства.
Распорядок дня такой на Татуине – часы с четырёх до шести и с восьми до полуночи – самые активные. В это время температура держится на приемлемом уровне. Что бы работать днём, приходилось применять меры, но утро было ещё терпимо. Я выпил чай и вылез на поверхность корабля, висящего на небольшом расстоянии от земли – метрах в десяти, что бы Джавы и прочая пустынная гадость не залезли. У G9 имелся пилон – торчащий в сторону, подобно крылу самолёта, но только один, и выполнял он функции дополнительного пространства – впихнуть относительно большой по габаритам гипердрайв в основной корпус было некуда, так что пришлось разработчикам исхитряться. Вот на этот вынесенный в сторону пилон и вышел я. Небольшой лючок вёл на его поверхность из грузового трюма – для астродроидов-ремонтников, но учитывая мои довольно небольшие габариты, я легко проходил через него. Выйдя на пилон, я протопал к его середине – длинна его от корпуса до турболазерной пушки на конце пилона была приличная – метров семь. Протопав до середины, я сел в псевдолотос, хотя вообще-то мог просто лечь. Что бы пилон не нагрелся, я силой изменил верхний слой металла и выбрав из металлолома в трюме кусок сплава с хромом, выделил килограмма три хрома, выкинул оставшуюся сталь обратно. Вообще-то сплав «сталь-хром-хромиум» в которой три процента хромиума, остальное сталь и хром пополам, использовался во внутренней обшивке топливопроводов и в качестве дешёвого материала для активной зоны реакторов. Сплав хорошо сопротивлялся кислотной коррозии и обеспечивал топливной системе приличный ресурс и низкую стоимость. Именно кусок топливопровода я и раскурочил, выделив хром и покрыв им пилон, заодно и весь корабль сверху, предварительно «выгладив» силой – расплавил силой верхние четверть миллиметра обшивки и покрыл хромом. Это было ещё вчера и заняло всего пять минут – работа оказалась чрезвычайно простой — никаких сложных метаморфоз не требовалось. Такая работа была не просто простой – её я мог выполнять, даже задремавши, слишком примитивно для моего уровня. Я работал с гипердрайвами класса ноль-пять, что по меркам работы с металлами является вершиной сложности. В пилон можно было посмотреться как в зеркало – искажения только те, что запланированы конструкцией, а пилон был прямым. Зато вечером, после нанесения хрома, обшивка корабля перестала нагреваться – по словам Эрдва, который опросил датчики, поглощение излучения звёзд снизилось на девяносто восемь процентов. Это было… ну, как описать кайф, когда вокруг плавится песок от жары, а ты лежишь на холодном металле, и улыбаешься?
Корабль неспешно двинулся в сторону дюнного моря. Вообще-то оно тут было везде вокруг, но я летел именно в центр, подальше от космопортов. Эрдва управлял кораблём, который неспешно плыл над поверхностью бесконечных барханов. Сканер силы я запустил на полную катушку – корабль, конечно, отсвечивал, но не настолько сильно, как если бы я находился внутри корабля.
Пока греющийся ветерок обдувал моё лицо, я сидел в позе псевдолотоса с закрытыми глазами. Так восприятие было намного сильнее. Мои «щупы» вонзились в песок, пройдя на несколько десятков метров вглубь и корабль, двигаясь, передвигал меня вместе с ними. В мысли пришла аналогия – Плуг, который тащат по полю, тоже вонзает свои ножи в землю. Грабли, тяпка… сложно объяснить. По примеру современного плуга я разделил щуп на несколько и вонзил их в песок.
Пусто, пусто, пусто… пустота, песок, иногда под щупы попадались мелкие обитатели пустыни – ящерки и червячки… пустота внизу. Эрдва поддал газку и ветерок ударил по лицу с новой силой – не меньше чем сто километров в час мы покроем. Корабль так и летел несколько часов, пока я не понял, что вижу внизу что-то металлическое.
– Стоять! – крикнул я в комлинк, и корабль резко затормозил, качнувшись как качели вперёд – иначе я бы слетел с зеркально-гладкой поверхности пилона.
Мы остановились. Я ещё раз запустил щупы вниз и на этот раз отчётливо почувствовал металл. Дальше пришлось, вздыхая, лезть в корабль и приземлять его на песок. Эрдва остался следить за обстановкой, а я сошёл с задней аппарели и уже отчётливо почувствовал корабль. Большой, больше моего, но не линкор или даже корвет. Форма у него была довольно специфическая – ощущения исследования корабля силой невозможно передать словами.
Предварительно нацепив на лицо глухую маску, я потянулся к нему силой и почувствовал. Дальше – просто потянул вверх с помощью телекинеза. Когда я телекинезом ворочал гипердрайвы массой по пять-десять тонн, научился не обращать внимания на массу объекта. Сила руководствовалась другими законами, и перемещение одной ложки из нейраниума весом в пять килограмм могло быть тяжелее, чем перемещение стотонного корабля. Это было…
Но по порядку. Сначала передо мной вспух песок, как при глубоководном взрыве, а потом из него медленно стал появляться нос корабля. Песок, что был у моих ног, потянуло к нему – несмотря на то, что корабль шёл вверх, он освобождал довольно большой объём и пески стремились заполнить его. Через минуту над разворочанным барханом висел прямо в воздухе большой транспортный корабль. Я положил его перед собой на песок и открыл глаза, когда пыль улеглась.
Транспортник, с подковообразным фюзеляжем и гребнем техотсека, ведущему к двигателям. Нос корабля был прямой, не аэродинамичной формы. Тридцать на тридцать метров приблизительно. Довольно… интересный экземпляр. Я не был большим знатоком кораблей, хотя интересовался этим вопросом, но исторические корабли никогда не входили в число моих интересов. Транспорт мог пролежать тут и десять лет, и десять тысяч – песок хорошо консервировал металлы, как болота консервировали туши мамонтов.