Корабль был… сложным. Как описать систему, сложность которой превосходит в разы всё, что я когда-либо видел? Миллиарды, триллионы узлов, агрегатов, и все они должны действовать как единый механизм. Только то, что я более-менее разбирался в строении этого чудовища, позволяло мне надеяться на благополучный исход ремонта.
Армада железных «пчёлок», перемещалась по кораблю и чинила всё, что под манипуляторы попадалось. Я решил закончить на сегодня. Остатки топлива в топливных баках могло хватить для питания репульсоров, но не гипердарайва, так что первостепенную задачу на завтра я поставил – раскочегарить реактор крейсера, хотя бы резервный, и включить освещение, и систему самодиагностики. После её запуска, восстановление пойдёт намного быстрее – корабль сможет сам сообщить мне и дроидам обо всех неполадках. Количество «спящих» дроидов на соответствующей палубе было всё ещё велико – около тысячи, а ночью на объекте количество тружеников достигло пяти сотен ремонтников – дело пошло быстрее, после того, как я догадался пустить лавину – заставить дроида перезаправить и перезапустить своего соседа и дать ему такую же инструкцию.
И дел много, и за всё нужно хвататься, и всё чинить… но сперва, подумал я, сперва запуск реакторов и самодиагностики.
Операция была назначена на четыре утра, как только первое солнце Татуина покажется на небосклоне.
Для этого пришлось вставать и заливаться энергетиком по самые гланды, а так же проводить разминку. Благо, корабль мой стоял прямо на корпусе крейсера, который был размером как три футбольных поля. Конечно, на самом деле больше, но дальше стоять было невозможно – искривление корпуса не позволяло.
После долгой разминки с тренировочным мечом, я пошёл на корабль. За ночь Эрдва и его железный стройбат пробудили всех остальных дроидов – им хватило буквально по тридцать грамм топлива, что бы проснуться, и выполнять свои обязанности до тех пор, пока мы не выйдем к цивилизации. За ночь полторы тысячи дроидов разъехались по кораблю, и тишина мёртвого корабля сменилась постоянным шумом работ – по всему кораблю, в кромешной темноте ездили дроиды. Я же отправился сразу к пункту управления реактором, который располагался около энерговодов. Там же обнаружился и Эрдва, который занимался пультом управления.
– Что там? – спросил я, войдя в тесную каюту. Нагнетание воздуха в систему вентиляции принесло относительную свежесть – воздухозаборники работали ночью, так что я и не заметил, как духота сменилась относительной свежестью.
– Работать будет, – ответил дроид, – однако я не гарантирую.
– Главное попробовать запустить. Топливо?
– Остатка хватит, чтобы долететь до космопорта и заправиться. И на питание систем.
– В таком случае, я начинаю работу, – уведомил я дроида и потянулся силой к реактору. Одному из реакторов – на военных кораблях их часто больше трёх, не считая резервного.
Реактор не пострадал в результате обстрела, хотя процессы внутри давно остановились. Я потянулся силой и восстановил стенки от коррозии, полученной за время пребывания внутри неактивного топлива, после чего подтянул и телекинезом и вставил топливные элементы в активную зону. Чтобы запустить реакцию, нужен был толчок, и я скомандовал:
– Запуск.
После моей команды Эрдва подал разряд электроэнергии для начала реакции с топливом. Ток пошёл в активную зону и через секунду соответствующие элементы энергосьёма оказались под напряжением. Ещё секунда, и процесс распространился на все элементы, и понеслась!
Реактор заработал. В углу центра управления загорелась красная лампочка, ожили приборы на приборной панели. Процесс пошёл.
– Эрдва, посмотри цепь. Энергия должна пойти на центральную систему.
– Прошло, капитан! – пискнул дроид. – Заработало!
– Замечательно. Обесточенные участки? – спросил я.
Эрдва, судя по всему, изобразил обиду:
– Ночью восстановили всю проводку. Обесточенных участков нет. Напряжение на репульсорной платформе сорок киловатт. Продолжает расти. Освещение восстанавливается. Системы жизнеобеспечения в норме. Остаток топлива – меньше одного процента. Система самодиагностики… работает. Выявлено шестьдесят одно нарушение. Температура и давление в активной зоне реактора в пределах нормы.
– Замечательно, – успокоился я, – давай мне список всего, на что ругается ССД, а я пойду, починю. Завтра вылет.
– Я поеду с тобой, – сказал дроид, и мы вместе отправились устранять дефекты. Первые десять – пробоины в трубах, потом ссохшиеся и потерявшие масло движущиеся элементы, и под конец кое-что оригинальное – не закрывающиеся из-за механических повреждений ворота ангара перехватчиков. Право слово, я и не заметил перехватчики – так, стоят себе в углу кучка архаичных кораблей, и стоят… но теперь рассмотрел поближе – это были перехватчики империи ситхов. Странные, с вытянутыми лапами-крыльями, фюзеляжем, сжавшимся до размеры кабины, с движком сзади. Они напоминали каких-то насекомых.
Пока я чинил ворота ангара, осмотрел и перехватчики.
Свет появился. Стоило мне зайти в ангар, из открытых ворот которого открывался шикарный вид на пустыню и обе гигантские клешни сверху и снизу, корабль осветили лампы, установленные под потолком и на стенах. При свете стали заметнее и побитые временем стены и пол ангара.
– Эрдва, как гравигенератор?
– Работает.
– В таком случае лети на наш корабль и приведи его в ангар, – я осмотрелся. Ангар был довольно внушительным, не меньше двухсот метров в длину и десяти метров в высоту. Тут можно было смело играть в футбол, так как примерно размеры совпадали с футбольным полем.
Эрдва, не удостоив меня ответом, взмыл в воздух и покинул ангар через ворота, пока я лазил силой по более-менее сохранившемуся перехватчику. G9, после того как сложил пилон, торчащий под кабиной, легко поместился в ангар. Его скорее даже можно назвать компактным. Когда мой корабль приземлился, я решился готовить отбытие с трофеем в сторону Кореллии. Стоило показаться Эрдва, как я его оповестил:
– Идём на мостик, Эрдва.
И мы отправились. На этот раз лифты работали, так что пришлось пройти всего пару сотен метров и проехать в надстройку пилотов. Там картина изменилась в корне. Все терминалы были включены, на пульте светились голограммы, в углу гудел навигационный компьютер. Древняя модель.
Я прошёл к пульту первого пилота и сел в кресло. Все органы управления кораблём были под рукой и я, со страхом в подсознании, сдвинул рычаг мощности репульсоров. Корабль покачнулся, на долю секунды мигнул свет, но уже через секунду всё закончилось – послышался сильный, но кажущийся далёким гул. Он шёл из-под брюха корабля и, с высоты нескольких сотен метров, было видно, как от него, гула, осыпаются барханы, под действием звуковых волн. Гул нарастал, становился тоньше и барханы, которые оставил под собой корабль, разгладились, словно по ним провели утюгом – там должно быть больше сотни децибел, а песок очень восприимчив к звуку.
Датчик высоты над поверхностью, мелькавший перед глазами показал, что мы поднялись на пятнадцать метров, хотя на вид это не было заметно. Я ещё больше увеличил мощность репульсоров и изменил вектор их тяги. Корабль на высоте сорока метров над песком поплыл в сторону Мос-Эспа.
Прибытие крейсера в космопорт стало событием номер один для местных обитателей. Для начала, на горизонте показалась приближающаяся точка, но на неё не обращали внимания. С каждой минутой точка росла и росла. В анфас корабль был не таким уж и большим на вид, зато в профиль – гигант. Точка росла, пока местные завсегдатаи и торговцы не стали поглядывать на неё всё чаще. Через десять минут всем стало понятно, что это корабль, а когда гигантская туша, заслонив собой солнце, со страшным гулом пронеслась над космопортом, породив небольшую песчаную бурю на улицах, народ попрятался в здания. Хотя смысла в этом не было никакого – если уж грохнется, то весь космопорт сотрёт с лица земли. Точнее Татуина.