9
Георгий Георгиевич после большого перерыва принимал рабочих.
Три года назад закончилась война. Немчинов хорошо помнил шумный и радостный День Победы. Празднично сияли лица людей. Вся жизнь, работа отныне приобретали иной смысл.
Почти пять лет со стен цехов не сходили призывные лозунги и плакаты: «Все — для фронта!», «Что ты сделал для победы над врагом?», «Родина-мать зовет!», «Твой труд служит делу нашей победы!». Работали бригады гвардейские, фронтовые. Высшей похвалой были слова «гвардеец производства». Наступил мир. Первые и странные дни.
Заводы, выпускавшие танки и самолеты, минометы и орудия, снаряды и гранаты, перестраивали производство, переходили на мирную продукцию. Для медеплавильного завода с наступлением мира мало что изменилось. Они выпускали медь — металл, нужный как в дни войны, так и в дни мира. Правда, в войну у них появились таинственные спеццехи — номер 1, номер 2, номер 3. Для входа в них существовали особые пропуски, вооруженные часовые стояли у дверей. Несколько рабочих этих спеццехов за успешное выполнение оборонных заказов получили военные ордена.
С концом войны таинственные цехи опять стали механическими, литейными и кузнечно-прессовыми. Они снова начали работать на завод. Работали, как и в войну, в три смены. За войну некогда было ремонтировать оборудование, многое поизносилось, требовало быстрейшей замены, уменьшился резерв запасных частей.
Пришел план послевоенной пятилетки — план восстановления и развития народного хозяйства СССР. Грандиозная перспектива открылась перед народом. В плане говорилось не только о чугуне, стали, прокате, цветных металлах, автомашинах, паровозах, станках, трубах… В нем сообщались и цифры производства велосипедов, патефонов, часов, радиоприемников, фотоаппаратов, духов…
Открывались новые горизонты. Пора счастливого труда для страны, для роста ее. Благородный труд для жизни.
По пятилетнему плану заводу наметили увеличение выплавки меди. Работать стало сложнее. Надо было уложиться в себестоимость, не допускать излишнего расхода материалов, труда, электроэнергии. Словом, надо было считать и считать.
Пришел план культурно-бытового строительства: нужно строить новые дома, школы, больницу, кинотеатр, благоустраивать поселок. Из «архива» извлекли генеральный план поселка. Он так и пролежал в «архиве» всю войну. Теперь он висел перед глазами директора в кабинете.
Немчинов думал: «Мы стали старше, опытнее. Работники в промышленности накопили большой опыт. Вырос новый рабочий класс, люди овладели техникой, знаниями. Повысилась общая грамотность в стране. Все это помогло отлично справиться со всеми трудностями работы в военное время. Все это поможет успешно выполнить послевоенную пятилетку».
В этот день Немчинов принял нескольких бывших воспитанников ремесленного училища, тех самых «сынков» и «малышей», которые в дни войны заменили на заводе отцов, не ударили в грязь лицом, были не из последних в социалистическом соревновании. У них уже развернулись плечи, не было юношеской округлости лиц, на подбородках пробивалась мягкая щетинка. Это уже были молодые мужчины. Многие из них сейчас отлично работали бригадирами, мастерами. «Наша молодая гвардия», — с нежностью думал о них Немчинов. Он питал к ним особую привязанность, видел в них не только прошлое, но и будущее завода.
Двое бывших «сынков» вошли вместе. Они просили Немчинова дать им отдельные комнаты. Живут они сейчас в общежитии, там шумно, а им надо заканчивать десятый класс вечерней рабочей школы.
— Кончите школу — дальше что? — спросил директор завода.
— В заводский техникум поступим, на вечернее отделение, — ответили они дружно.
— Правильно, — одобрил их выбор Немчинов. — Что же мне с вами делать? — Он задумался. — Много у нас учащихся ребят, все просят комнаты. В июле будут у нас готовы два дома, и тогда отведем несколько квартир для учащихся. Дам вам комнату на двоих. Хорошо будет?
— Можно помириться, — снисходительно сказал один из учащихся.
— Так уж и помириться, — засмеялся Немчинов. — В институтах не все студенты имеют на двоих комнату. Я тоже был студентом.
Следующий посетитель также был из бывших ремесленников.
— А я вас знаю, — сказал Немчинов, вглядываясь в его лицо, покрытое крупными, как чечевица, веснушками.
— Я работаю…
— Подождите-ка, сам вспомню, — у Немчинова была цепкая память на лица и фамилии, а у этого посетителя уж очень было приметное по россыпи веснушек лицо. — Вот и вспомнил: работаете помощником мастера в дробильно-помольном отделении. Герасимчук? Из Белоруссии к нам приехали. Ну, садитесь, товарищ Герасимчук. Что у вас?