Годунов понравился парторгу. Коренной уральский рабочий, по всему видно, свое дело любит. «Вот еще одним хорошим коммунистом на заводе больше, — подумал Данько, прощаясь с Годуновым. — Укрепляется парторганизация в ватержакетном. Кубареву будет легче».
Все было почти так, как мечтал Годунов много раз еще на фронте, потом в госпитале и по пути домой. Теперь все его тревоги улеглись: он нужен заводу.
Всю первую смену Годунов ходил возле ватержакетов, присматривался к переменам в цехе, знакомился с новыми рабочими.
Вторая печь чуть «дышала», почти не принимала дутья. Соседние печи весело и ровно гудели, а на второй — почти не было слышно дыхания. Холодная масса руды скопилась в печи. Только на поверхности темной рудной массы в нескольких местах играли слабые зеленоватые сернистые огоньки. Несколько раз за смену рабочие рельсами пытались сбить верхние настилы, но скоро бросали бесполезную работу. «Да, придется с ней повозиться», — подумал Годунов.
От газа чуть першило в горле, слезились глаза. «Совсем отвык от газа», — подумал Годунов.
После смены он задержался в цехе, поговорил со сменным мастером и рабочими о второй печи. В душевую не пошел. «Начнут рассматривать, как управляюсь одной рукой. Пусть привыкнут».
По дороге домой Годунов думал о главном инженере. Ему было приятно, что Фомичев сразу поверил в него, сразу решил с ним. Не то что начальник цеха. Этот за смену не подошел к нему, словно не видел его, не поинтересовался, как прошел первый рабочий день нового мастера. «Налажу печь, за работу моей смены Фомичев краснеть не будет. На фронте его не подводил и здесь доверие оправдаю».
Он вглядывался в новые дома поселка, асфальтированные улицы, радуясь переменам. Школа, дома на проспекте — сколько нового появилось без него. Возле Дворца культуры был пустырь, а теперь он весь застроен двухэтажными зданиями. А дальше, на самой окраине, появился новый завод — четыре каменных корпуса из красного кирпича, стеклянные крыши. Железная труба высоко поднимается над цехами. Завод твердых сплавов. Он вырос на месте оврага, где всегда после дождей стояла вода, покрытая зеленоватой тиной.
Не терпелось поскорее начать настоящую работу, чтобы все заиграло в цехе. Запоет тогда радостно душа!
Он не утерпел, зашел в парк и за столиком под тремя плакучими березами выпил кружку пива. Сколько зелени стало в парке! Выросли деревья. Детишки бегали по дорожкам. Звонкие голоса их раздавались по всему парку.
Годунов посидел в саду, полюбовался зеленью.
Дома мастера ждали гости — дружки и товарищи по работе на заводе. Жена Годунова, Феня, счастливая, металась по квартире, то и дело бегала из кухни в столовую. Слышался перезвон тарелок, ножей и вилок.
Годунов прошел на кухню, одной рукой стянул гимнастерку и стал умываться горячей водой. Жена остановилась и смотрела на красноватые рубцы возле его правой лопатки. Умывался Годунов неловко.
— Дай я помогу, — сказала она.
— Помоги.
— Не сидится тебе дома, — не удержалась она от упрека. — Кто тебя на завод гонит? Все фронтовики отдых имели. Без тебя там не управятся?
— Нужно.
Она замолчала, зная его упрямый характер. Все такой же, не изменился на фронте. Сказал, как отрезал.
На кухне Годунов переоделся в новый военный костюм, обдернул гимнастерку, причесал перед зеркалом короткие светлые волосы и вышел к гостям.
Бутылки, тарелки с закусками уже стояли на столе. Хозяин хотел по-хорошему, по-богатому отпраздновать встречу со старыми заводскими друзьями. Жена ради такого праздника постаралась. Годунов остался ею доволен.
Когда рюмки были налиты до краев, — чтоб полнее жизнь была! — Кубарев, самый старший из гостей, поднялся и сказал:
— Первую выпьем за встречу с Андреем. Славно он воевал! Пожелаем ему теперь удач в заводской жизни. Твое здоровье, Андрей! За счастливую жизнь!
Все стали чокаться с Годуновым, а он смотрел на гостей и думал, что кончились его фронтовые и госпитальные дороги. Вот опять он дома, сидит в кругу своих заводских товарищей.
Теперь уже не произносили тостов, бутылки шли в круговую, за столом становилось шумно. Гости говорили о заводских делах, замелькали незнакомые Годунову фамилии начальников цехов, мастеров, инженеров. Он не мог принимать участия в разговоре гостей. Да, это был его мир, но он, Годунов, пока еще стоял в стороне от него, ему только предстояло по-настоящему войти в него.
Радость, испытанная Годуновым, когда он еще только из окна вагона увидел поселок и завод, стала теперь полной. Исполнились все его желания. Снова пойдет он с друзьями в трудовые бои!