У Годунова пока действительно не ладилась печь. Сазонов подходил к мастеру и иронически говорил:
— Не идет? А говорят, приказами все взять можно.
Годунов терпел-терпел, но, наконец, не сдержался. Шагнув к инженеру, он глухо процедил сквозь стиснутые зубы:
— Уйдите сейчас же от печи! Слышите? Вы мне мешаете.
— Немедленно сдайте дежурство. Сию минуту! — неожиданно резким фальцетом закричал Сазонов.
— Никуда не уйду, дежурства никому не сдам.
— Ах, вот как!.. Отказываетесь подчиняться?
Начальник цеха круто повернулся и ушел.
Все это случилось за час до конца смены.
Годунов умывался после работы, когда пришел посыльный и сказал, чтобы он немедленно шел к парторгу завода. Мастер был как будто спокоен, но долго не мог застегнуть пуговиц на гимнастерке — так и пошел с расстегнутым воротом.
Фомичев о скандале узнал, когда Годунов уже был у парторга завода и тоже направился в партком.
Годунов сидел в кресле, подавленный всем случившимся.
Данько ходил по кабинету. Все черты лица его напряглись. В таком гневе Фомичев видел парторга впервые.
— Никак не ожидал! — говорил он. — Теперь будем заниматься психологическими изысканиями о причинах твоего проступка? Изволь в любых обстоятельствах держать себя достойно. Ты опозорил себя, партийную организацию. Тебе трудно было с Сазоновым? Надо было прийти в партком. А ты, видишь, решил пошуметь.
— Это я, Трофим Романович, все и сам знаю, — буркнул Годунов. — Что же мне теперь — уйти?
— Уйти? — Данько повернулся к Годунову. — Куда это уйти? Изволь отвечать за свой проступок. Его разберет партийная организация.
— Все?
— Все.
— Я поступил неправильно. Но призовите и Сазонова к порядку. Он не хочет поднимать цеха.
Годунов встал и вышел из кабинета.
Данько не остановил его.
— Дожили… Позор какой! И что это творится у нас в ватержакетном цехе? Дальше итти некуда. Сазонов распоясался, совсем затравил Годунова. Сейчас Сазонов у Немчинова, пройдемте к нему.
Встревоженная секретарша сидела в пустой приемной. Из кабинета доносились раскаты директорского голоса.
Сазонов сидел красный и взбешенный. Он даже не повернул головы в сторону вошедших Данько и Фомичева, напряженно слушая каждое слово Немчинова.
— Вы уже давно перестали руководить цехом! — шумел Георгий Георгиевич. — Какая это, скажите пожалуйста, инженерская работа! Любой мастер заменит вас. Скажите: что вы сделали за последнее время на печах? Больную печь три месяца вылечить не можете. С народом стали жить плохо. Мастера на вас жалуются: кричите на всех, грубите. Не Годунов, а вы виноваты.
— Годунов совершил производственный проступок и должен за него отвечать. Я хочу знать… Он будет удален из цеха?
— Нет! — твердо ответил Немчинов. — Он останется у вас сменным мастером.
— Я настаиваю на его увольнении. Иначе я не могу отвечать за его смену.
— Надо с этим кончать, — устало сказал Немчинов. — Вы, Сазонов, должны сейчас ответить на один вопрос: думаете ли менять стиль своего руководства? Если да, то будем работать; нет — простимся. Тогда нам не по пути. Пойдете работать начальником смены, уступите дорогу более способным. Довольно мы с вами это время нянчились.
— Что это значит — менять стиль руководства?
— Вы нуждаетесь в лекции, каким должен быть начальник цеха? Извольте. Он не просто инженер, а советский инженер на социалистическом предприятии, обязанный работать с коллективом, поддерживать в этом коллективе все передовое. А с людьми вы не работаете, избегаете их. Такому инженеру мы не можем доверять цеха.
— Не понимаю, почему судят меня, а не Годунова.
— Мы никого не судим. Годунов за свой проступок понесет наказание. Сейчас речь идет о вашем месте на заводе.
— Может быть, мне вообще следует уйти с завода?
— Уйдете, если отпустим, — заметил Немчинов. — Но о том, что я сейчас сказал, советую хорошенько подумать.
— Хорошо, — высокомерно произнес Сазонов, вставая, — я подумаю.
— На ватержакете у вас все готово? — спросил Фомичев.
— Разве работа не будет отменена? — удивился Сазонов.
— А почему надо отменять?
— В состоянии ли Годунов проводить ее?
— Проведет. В крайнем случае сделаем без него. Поручим Кубареву. Вам надо пойти в цех и проверить всю подготовку. Ночью прошу с завода не отлучаться.
Сазонов пристально посмотрел на Фомичева и молча, ни с кем не простившись, вышел из кабинета.