Провожали Владимира всей семьей. Пришла и Варя. На платформе она стояла под руку с Зиной, как бы уже войдя в семью Клемёновых. К самому отходу поезда на вокзале появился и Степан.
Поезд тронулся. Владимир стоял на площадке и все махал платком, пока не скрылась платформа.
Молчаливые, все вернулись домой к своим обычным, как показалось теперь, делам.
Через несколько дней к Клемёновым зашла Варя и с тех пор все чаще и чаще стала бывать у них, сближаясь теснее с семьей. Семен Семенович так и смотрел на нее, как на близкого к дому человека. «Ишь, тысячница, как парня окрутила», — с ласковым добродушием думал он про себя.
11
Вскоре уехал из дома и Степан.
Произошло это неожиданно и для самого Степана. Еще накануне он рассказывал, что снарядный завод после войны будет перестроен в машиностроительный, и ему предлагают сейчас начать подготовку к строительству дополнительных цехов, составить проект рабочего городка. Отцу это показалось странным. Война еще идет. Рано думать о мирной жизни.
Но вдруг все переменилось.
Ночью позвонили по телефону из Москвы. Степан долго разговаривал с каким-то высоким начальством, и по его голосу отец догадался, что в жизни сына наступает перемена.
— Домой еду, — сказал Степан, повесив трубку. — Приказывают сдать все дела и послезавтра вылететь на самолете.
— Там же немцы! Куда ты полетишь?
— Есть сообщение — бои идут на окраине города и не сегодня-завтра город будет освобожден.
— За семьей, значит? Говорил тебе — напиши. Видишь, понимают люди.
— Не только за этим, папа. Поручают восстановить завод, который я взрывал.
— Совсем с Урала?
— Наверное… Говорят — строил этот завод, хорошо знаю все хозяйство, сам взрывал его, мне и восстанавливать. Ну, конечно, знают, что и семья моя там осталась.
— Так… — старик Клемёнов помедлил. — Что же, Степан, рад за тебя. Домой… Многие домой собираются. Война пошла теперь к концу. А ты вот что… Твои там, наверное, при немцах всего натерпелись. Посмотри, как они там, а в случае чего присылай к нам жену и детишек. Отходим… У нас тут полегче, войной не тронуты.
— Спасибо, папа.
Весь день Степан пробыл на заводе, сдавая дела назначенному на его место заместителю, а вечером приехал домой. Мать начала собирать ему вещи в дорогу.
— Я детишкам сладостей приготовила и кое-что из вещичек.
— Ничего не нужно, — сказал Степан. — А если будет нужда, напишу.
— А ты слушай мать. Она дело говорит. Там увидишь — нужно или не нужно. Лишнее отдашь кому-нибудь.
Степан не стал спорить. Он видел, что старики расстроены, провожая его, и эти хлопоты помогают им справиться с собой.
Отец поставил на стол бутылку водки и сказал:
— Выпьем перед дорогой. Помнишь, как ты приехал к нам: в шляпе и летнем пальтишке. Я тогда не поверил тебе, думал, болтаешь, — какой из тебя строитель. А ты завод городу построил. Люди будут помнить, что этот завод строил Степан Клемёнов. Верю, что и у себя без дела сидеть не будешь, работать умеешь и любишь. Не напрасно тебя так спешно вызывают.
— А я, — задумчиво произнес Степан, — все последние дни думал, как бы о семье справки навести? А сейчас и ехать не хочется, жалко с Уралом расставаться. Хорошие у нас тут места. На всю жизнь работы хватит. На юге я строил все в обжитых местах, а тут в тайгу надо итти, не только заводы, но и города строить.
— А вот и возвращайся. Бросил ты Урал.
— Может быть, и приеду сюда строить.
Он прошел в свою комнату и принес фотографии развалин завода.
— Вот и мой завод, — произнес он, раскладывая веером перед отцом фотографии. — Это наши воздушные разведчики два месяца назад сфотографировали, а мне их из Москвы на память прислали. Этот завод я своими руками разрушил. Хорошо разрушил! Ничего немцы не смогли восстановить. Не работал завод на немцев. А я думаю, что месяца через четыре первые цехи смогу пустить. А через год и весь завод восстановим. Секреты у меня такие есть. С умом взрывали. Здесь труднее было, а за четыре месяца завод построили.
До поздней ночи проговорил Степан с отцом. На рассвете все поехали на аэродром провожать Степана.
За ночь выпал иней, и когда самолет разворачивался для взлета, он оставлял колесами две широкие зеленые полоски на траве.
Вылет самолета задерживался. Брат с сестрой ходили по бетонной взлетной дорожке.
— Я тебе очень благодарна, Степан, — говорила Зина. — Ты помог мне понять себя. Сейчас мне и самой удивительно, как я могла думать, что музыка никому не нужна. Ведь люди нуждаются в радости, а музыка — это всегда радость. После того разговора с тобой я опять начала ездить по концертам и мне всегда было немножко стыдно. Так я плохо думала о себе. Вообще все как-то вдруг изменилось… Я себе место в жизни нашла.