Из Москвы в Нижний Тагил Смирнов летел шесть часов в комфортабельном пассажирском самолете. Поездом узкоколейной железной дороги он четыре часа добирался до станции с чудесным названием Хрустальная Гора. И восемь часов он двигался в неудобном возке — по-местному «коробе» — плетеной корзине, поставленной на четыре колеса. Чем дальше было от Москвы, тем медленнее он двигался.
«Вот это и есть сказочно богатый и суровый Урал», — думал Смирнов, с недоверием вглядываясь в пологие горы, которые скорее можно было назвать грядой невысоких холмов, поросших сосновыми и пихтовыми лесами. Не было ничего поражающего зрение: стремительно вознесенных вершин, отвесных обрывов, шумящих потоков, обнаженных и сдвинутых пластов земной коры. Что же сурового было в этом Урале? Не верилось, что в этих горах, которые местные жители называли увалами, таились бесчисленные богатства.
Вглядываясь в дорогу, Смирнов, думая о будущих очерках, старался запомнить этот каменистый трудный путь, пылающие шиповником опушки, девственно-прекрасные, нетронутые леса.
В геологоразведочные партии, разбросанные по округе, Смирнов мог бы поехать в легковой машине управляющего золотыми приисками. Но он предпочел это медленное путешествие на «конном автобусе», который раз в неделю развозил во все партии газеты, письма и посылки, рассчитывая, что так больше увидит и услышит, а главное, лучше и быстрее сойдется с людьми.
С вершины Смирнов увидел закат солнца. Огромный шар медленно уходил за лес. Начинался пологий спуск, из долины потянуло вечерней прохладой, запахом шиповника. Лошадь осторожно спускалась, оступаясь на больших гранитных плитах и высекая подковами искры. Дремавший всю дорогу возница внезапно оживился и взялся за вожжи.
Внизу бежал ручей, набрасывая желтую пену на валуны. Над самой водой тянулся голубой дымок, где-то слышались голоса людей и стук топора.
Возле самого ручья они свернули на еле заметную дорогу и, проехав метров полтораста, увидели первых за этот день людей.
В воде стоял рослый мужчина лет тридцати с лишним, в военных защитного цвета брюках и умывался. Перед ним на плоском камне лежал брусок мыла, на берегу валялись гимнастерка и полотенце. Ниже по течению несколько рабочих в брезентовых спецовках промывали на вашгерде песок. Мутная струя воды бежала с вашгерда в ручей. Понятным стало происхождение желтой пены на валунах.
Услышав стук колес, мужчина выпрямился.
— Здорово, Васильич! — приветливо окликнул он возницу. — Много почты везешь?
— Здравствуйте, Вадим Сергеевич! За неделю не прочитаете, — ответил возница, снимая шапку и придерживая лошадь.
— Это хорошо. А ты кого привез? — спросил он, заметив успевшего вылезть из возка Смирнова.
Журналист подошел к ручью и назвал себя.
— Геолог Каржавин, — несколько холодновато назвал себя человек в ручье. — Начальник здешней поисковой партии. Милости просим! Извините — не здороваюсь, — он показал, намыленные, покрытые загаром руки. — Поезжайте к нашему городку, а я сейчас подойду.
Повозка двинулась дальше. Но едва кусты скрыли геолога и рабочих, как навстречу им показалась быстро идущая женщина. Она была в мужских шерстяных брюках. Из-под темного берета выбивались прядки светлых волос.
— Дядя Вася! — звонко крикнула она. — Привез письма от Татьянки?
— Непременно, Наталья Михайловна, — ответил возница, опять снимая шапку, и лицо его расплылось в добродушной улыбке. — Письма и поклоны. Просила вам кланяться. — Он понизил голос, как-будто сообщал тайну. — Сегодня алгебру сдает. Такая шустрая! Говорит, скажи, дядя Вася, что сегодня сдаю алгебру, остается еще три экзамена — география, история и конституция, — медленно говорил он, стараясь не пропустить и слова из того, что ему велели передать.
Женщина внимательно слушала его, засунув руки в карманы, стройная и чуть полноватая в талии, не спуская с возницы блестящих внимательных глаз, опушенных густыми ресницами.
— Спасибо, дядя Вася, — сказала она. — Давай же письма.
— Еще просили передать, что скучает, — добавил возница, вытаскивая из кармана ватника пачку писем, перевязанных узенькой голубой ленточкой. — Тут вся ваша почта.
Наталья Михайловна взяла пачку писем и подбросила ее на ладони, словно испытывая удовольствие от тяжести ее, и повернулась к Смирнову.
— Здравствуйте! — сказала она, протягивая руку. — Что-то я вас не знаю. Вы из треста?
— Нет, из Москвы, — ответил Смирнов, пожимая ее узкую и сильную руку.
— Желают посмотреть, как люди в нашей тайге золото ищут, — счел нужным пояснить спутник Смирнова.