Рассказ Маруси так интересен, ее радость всем так близка, что даже Василий Иванович перестал стучать костяшками и слушает девушку. Оля просто впилась глазами в подругу.
Анисья Романовна с волнением думает: «Милые мои девочки… сколько же лет вам было, когда я впервые пришла к вам на елку? Ох, как нам тяжело тогда было… Какая для вас была радость — елки. И нам возле вас стало легче». Выходило, что прошло около восьми лет. Девчушки эти бегали тогда в коротеньких платьицах, с туго заплетенными маленькими, как морковки, косичками. Лапушки у них были крохотные, пухлые.
Она встает. «Милые девочки! Не нужно этих воспоминаний… Нам сейчас хорошо живется. С каждым днем все лучше. Не допустим, чтобы все то могло повториться с вами».
— Пойдемте, девочки, — зовет она Марусю и Олю.
Вместе они выходят на улицу.
В конце широкой улицы стоит школа с большими окнами. Из нее сейчас выбегают ребята. Звонкие голоса их доносятся сюда. Девочки отделяются от шумной толпы и разбегаются по домам. А ребята все еще возятся возле школы, валят друг друга в снег. В воздухе мелькают сумки, портфели, шапки. Ну, прямо, как снегири и щеглы на пустыре у репейников!
Девочки первые встречают Анисью Романовну и наперебой здороваются. Слышатся певучие голоса:
— Здравствуйте, тетя Аня!
— Тетя Аня! Здравствуйте! Приходите к нам!
Потом набегают мальчики — красные лица, все в снегу, пальто и шубенки кое-как застегнуты, шапки лихо заломлены. Анисья Романовна останавливается и строгим голосом зовет одного из них. Он бежит, распахнув пальто. Эка, герой! Мороз ему нипочем.
— Застегнись, Миша! — приказывает Анисья Романовна.
— А мне жарко! — дерзко бросает Миша и хочет проскочить дальше.
— Говорю, застегнись! — прикрикивает Анисья Романовна.
Маруся догоняет мальчишку, схватывает его и приговаривает:
— Ах, тебе жарко, тебе жарко…
Она застегивает ему все пуговицы и даже крючок на пальто, хоть мальчишка и отбивается. Потом проводит рукавичкой по его румяному лицу снизу вверх и только после этого отпускает.
— Теперь беги…
И он бежит, оглядывается и хохочет, надеясь, что Маруся кинется за ним.
Дома Анисья Романовна показывает на две большие пачки, завернутые в бумагу, обвязанные веревками.
— Донесете?
— А посмотреть можно? — спрашивает Оля, а Маруся добавляет:
— Костя не покажет. Уж такой! Сразу спрячет в шкаф и скажет: «Зарегистрируют, а тогда смотрите и выбирайте».
Девушки усаживаются за стол, развертывают книжные пачки и рассматривают книгу за книгой.
Сережа, сын, открыв дверь, с порога поет:
— А я купил кандалы и подошвы!
— Это еще что такое?
Сережа, ученик пятого класса, худенький, вытянувшийся в последний год, стоит у порога. Через плечо на ремне у него висит кожаная полевая сумка — подарок фронтовика, набитая тетрадями и книгами; руки просунуты в лыжные кольца, связанные веревочкой — действительно, как кандалы. Из кармана торчат две резиновые полосы. Сережа раздевается и сразу приступает к работе: приколачивает к лыжам резиновые полосы, укрепляет кольца на палках.
— Ты хоть скажи, какие отметки сегодня получил?
— Две четверки.
— За что?
— По географии и русскому письменному.
— Не стыдно тебе за географию четверки получать? Такой легкий интересный предмет.
— Да я остров один забыл, вот она и поставила четверку.
Ему сейчас не хочется говорить об уроках, он поглощен работой.
Анисья Романовна зовет сына обедать, но Сережа машет рукой: некогда ему.
Оля спохватывается:
— У, достанется мне от Василия Ивановича.
Девушки связывают книги и уходят.
Уже темнеет. Сережа умчался с лыжами на улицу. Со стола все убрано. В доме тихо, только щелкают часы. Анисья Романовна надевает праздничный костюм; на собрание она придет прямо с молочно-товарной фермы, где ее с утра ждут.
Но на ферму в этот день ей попасть не удается.
Открывается дверь, и входит Петр Михайлович Потапов — бригадир второй полеводческой бригады и парторг колхоза. На нем полушубок, по-военному туго перетянутый поясом, начищенные поскрипывающие сапоги, в руке планшетка. Лицо чисто выбрито, на гимнастерке белеет аккуратно подшитый подворотничок. Офицер запаса!
Петр Михайлович весело здоровается:
— Ага, захватил! Приехала с завода! Ждал тебя, Анисья Романовна.
Уже от многих людей она слышала сегодня эти слова.