Усмехнулся я, потом голову почесал.
— Боло-о-отница, говоришь? И коноед?
— Ну да… Э, Светояр, ты что?
Потянулся я, чтоб придушить ведьму конопатую, она отпрыгнула, моргает удивленно.
— Да вот как-то послал меня царь Гордей — буквально ну и года не прошло! — к той Бабе-Яге! Сказал, вернуть ему что-то надо… А, да то не суть! И коноеда того там теперь нет, и с болотницей я так распрекрасно пообщался! А Яги так и не нашел!
— Так прямо надо было… — оправдывается Ягишна, от меня пытаясь за Храпом спрятаться. А тот возьми и отойди — верно, он тогда очень не хотел с коноедом встречаться!
Середа стоит, губы кусает — ясно ей, за чем это таким посылал Гордей богатыря к Бабе-Яге. Да только бабушка тогда сама весть с птицей лесной послала, мол, скоро-скоро вернется, царь, дочка к тебе, неполный год остался…
— Ругал Гордей? — спросила ведьма робко.
— Нет, — задумался Светояр, — только рукой махнул, и на другое дело послал… Странно это, на него не похоже…
"А что было бы, если б Светояр тогда до Яги добрался? — думает Середа. — Уж точно с ним бы не дралась в первую встречу. А сбежала бы из терема царского — знал бы Яр, какова из себя Ясногорка Гордеевна… Мороки было б меньше… Или больше?.. А далеко бы я убежала вообще, с такой-то погоней?.. И убегать… хотелось бы?"
— Чего прямо-то не пошел? — второй раз говорит Ягишна, видя, что я вроде успокоился. Ага, подойди только, ведьма, враз… А, да что с ней поделаешь!
— Страшно стало, — отвечаю. — На Тверда насмотрелся. Он хоть и любит, видно, Настасью, да когда ссоры случаются — парню легче десять чудо-юд за раз уложить, чем царевну унять.
Усмехнулась Середа кривенько, на камень кивнула:
— Куда едем-то?
— Прямо давай, — пожал я плечами. — Мы же чудище ищем, верно? Да и море вроде там… Или все же проверим?
— Нужно бы, Яр… Недолго будет, а Кощею помощь…
— Много он нам, кудесник этот, помог, — фыркаю я, а сам уже налево шагнул, пыль на дорожке поднял.
Догнала Ягишна, за ней Храп копытами перебирает бодренько — коноедов-то нынче не предвидится!
— Знать, жениться торопишься все же, Светояр? — ехидненько так запела ведьма. — А заливал-то — насмотрелся, мол, да ни за что…
— Такой он, хозяин мой, — поддакивает Храп. — Говорит одно, а делать другое идет…
— А думает что при этом? — спрашивает Середа.
— А вообще не думает! — фыркает конь весело.
— Храп! — поворачиваюсь я, уздечку хватаю. — К ведьминому-то языку острому я привык, а вот тебя…
— С Середой за пару дней свыкся, а мне на пятом году спуску не даешь?! — возмущается конь.
Еще не хватало насмешки от этих двоих выслушивать! Запрыгнул я на животное скверное:
— На правую дорогу, мешок травяной! Только не говорить потом, что Светояр на богатство купился!
— А и не помешало бы! — не смолчал конь, на скаку молвил. — А то как оборванец какой!
— Эй!!! — донеслось. — Богатырь!!! Леший!
— Богатырь или леший? — оборачиваюсь я, спрашиваю.
— Да едино!!! — бежит ведьма. Ее-то мы и забыли! Влезла на коня, в рубаху вцепилась, буркнула что-то, мы и поехали. По правой дорожке. К богатству этому обещанному.
Да никогда еще сказанное на камнях не сбывалось — если хорошее обещалось. Смерти там, ужасы всякие — это да, это за милую душу и в любом количестве! Так что добра я не ждал, да и Середа посерьезнела, все из-за плеча выглядывает, смотрит на дорогу.
— Да ты не бойся, — ляпнул я, не подумав, кому говорю. Взгляд гневный спиной почувствовал, как это он рубашку не прожег?
И только, значит, сказал, как пролетела мимо стрела. Кривенькая такая стрела, неказистая. Не знаю, куда уж там целились, а от колена моего примерно на аршин вправо упала. Посмотрел я на стрелу, затылок почесал. Потом горло прочистил, гаркнул в сторону кустов, откуда стреляли:
— Эгей, тати неведомые! Отчего ж на равный бой не выходите?!
Выкатывается из кустов мужичонка. Борода всколочена, поверх рубахи — броня самодельная, из коры да деревяшек, шлем такой же — чисто ведерко напялил, лапти старые, лук корявый в руках — и всего-то?
— С тобой, что ли, драться? — спрашивает мужичонка задиристо.
— Нет, с конем моим, — сквозь зубы говорю. — Хотя охоты нет. Скажешь, что тут сторожишь, добром разъедемся.
— Ясно что — богатство, — подумав, отвечает недруг новоявленный. — За ним приехали?
— Нет, — честно отвечаю, — посмотреть просто хотелось.
— Много вас тут, беспортошных! — другой голос слышится, звучный, насмешливый. — И все — только посмотреть!
Середа меня за рубашку дергает, чтоб назад оглянулся, да мне и так хватает — глядь-поглядь, а откуда ни возьмись выскакивают на дорогу один за другим, один за другим — ясно дело, кто, разбойники лихие, тати лесные!
Выступает вперед главный. Некрасиво выступает — сзади пришлось коня оббежать, чтоб мы видели да речам его внимали как следует. А что тут речи? Разбойников я, что ли, не слыхал?
— Значит, так, путники-странники, до богатств охочие… — начал главарь, к затылку пятерней потянувшись. А затылок заросший, со скрипом чешется, того и глядишь, вши повыпрыгивают.
— Да не нужны нам эти богатства ваши! — фыркает Середа.
— Помолчи, девка, с тобой разговор особый!
Середа аханьем гневным зашлась. Стащил я ее руку со своего плеча, крепко пальцы сжал — помолчи уж и вправду! Заодно и придержу, если рванет куда.
— Зато нам нужны эти богатства, — продолжает разбойник, палец назидательно поднимает. — Так что, путники-странники, все ценное отдавайте подобру-поздорову, и целы останетесь! И с коня слезайте, его тоже заберем.
Вот уж не повезло татям лесным. Вздумай мы и вправду все отдать, что получится? С меня меч да лук, с Середы вообще если только на метлу позариться, деньжат у нас самая малость, а конь…
— Коня — с превеликим удовольствием! — говорю. Храп как морду повернет, как слово свое веское скажет! Мол, не для того, хозяин, ты меня у Бабы-Яги выслуживал, да считай четыре года во все походы водил, чтоб разбойному люду дарить — это и выходило, если ругань площадную убрать. Потом на разбойников глянул, гривой светлой помахал и еще и им все высказал, что думает. Вот уж где душу отвел! Даже Середа притихла, заслушалась.
— Говорящий! — ахают тати, друг друга в бока толкают.
— С таким не справитесь! — говорю. — Он же еще и вещий вдобавок. Правда, Хра… храбрый мой?
— Правда, — отвечает конь. — Я беды предвижу, дурачье!
— Украдете коня вещего у законного хозяина — бед не оберетесь… — протянул я, на Середу косясь — та удивленно глазами хлопает. Наивная моя, даром, что ведьма… Мы с Храпом уж столько небылиц на своем веку насочиняли — хоть ты в баяны-сказители иди!
Всяк знает, от вещих животных хорошего мало — так и норовят горе предсказать, нет чтоб хорошее что… Храп мой уже и в роль вошел, — балаганщик тот еще! — глаза темные закатил, ровно больной, ногами неуклюже перебирать стал — я за гриву схватился, Середа сзади и вовсе чуть с седла не упала, только за руку и удержал. Качается из стороны в сторону конь богатырский, вот уже и пена ртом пошла…
— Чу! Никак будущее снова предсказывать будет! — закричал я. Краем глаза подметил, как часть разбойников подумала-подумала — и в кусты. Авось, обойдет стороной слово вещее, если не слышать его…
— Э-э-э, богатырь, и часто коняжка так вот себя ведет? — осторожненько интересуется главарь.
— Часто! — отвечаю радостно. — Сам-то я знаешь, из скольких передряг, им предсказанных, вылез? О-о-ой, не счесть!
И улыбаюсь во весь рот. Недоуменно смотрит тать — давненько он безумцев не видал.
— Так что, берете? — спрашиваю. — Так мы тогда пойдем?
— Вижу!!! — дурным голосом завопил Храп. — Воронье вижу… Над полем бранным… Молодцы погибшие… Копья, стрелы…