— Эй, парень, ты пришел спеть? Не жмись в темноте, выйди, спой о войне — может быть, ты сочинил что-то новенькое.
Он молод — почти мальчишка, тонкий и стройный, со старой лютней в руках. Правда, выражение на юном лице отнюдь не детское — жесткое. Почти злое…
— Новенькое, значит… о войне. Что ж, слушайте, — усмехается он.
— Воин Аст Ахэ — звания выше нет:
Рыцари Мелькора, ученики Владыки.
Красным от нашей крови станет рассвет,
Острые скалы вонзятся в небо, как пики.
Втоптано черное знамя в кровавую грязь,
И знаменосец — с улыбкой мертвого бога…
В стон обратившись, песня оборвалась:
Кровью омытые звезды — наша дорога.
Воин Аст Ахэ: жизни дороже — честь.
Верные клятве, предателей нет среди нас:
Тот, кто останется жить — да сложит он песнь,
Плач по тому, кто от смерти не прятал глаз.
Рыцари Тьмы — исчадия ада, враги…
«Пленных не брать!» — таков был приказ Великих.
Только стервятник в небе чертит круги,
Только земля под ногами исходит криком.
Все мы остались здесь. Не ушел ни один.
Нас не щадили — да мы и не ждали пощады.
Стылая кровь непохожа на яркий рубин,
И против ста один устоит лишь в балладах.
Только не верьте, что нам был неведом страх -
Это придумали годы спустя менестрели.
Кровью запекся предсмертный стон на губах -
Воины Тьмы от смерти бежать не умели.
Смерть нас, как сбитых птиц, распинала в пыли -
Залиты нашей кровью черные плиты:
В битве с Бессмертными мы победить не могли -
Нет нам могил, а имена — забыты.
Воин Аст Ахэ — звания выше нет:
Рыцари Мелькора, ученики Владыки.
В нашей крови омытый, встает рассвет,
Скалы вонзились в небо, как черные пики…
========== Часть 11 ==========
— Ну, это… это было…
— Я сделала что-то не так? — тихо спрашивает она, воскрешая в памяти глаза фаэрни — да, именно тот виноватый взгляд… Нарбелет вздыхает. Она подоспела уже к концу всего действа, и узнала подробности из эмоциональных описаний свидетелей.
А Литиэль… что она? Она действует так, как научена — девочка с далекого побережья, выросшая при Храме. Ее нельзя обвинить в том, что она повторила затверженные слова…
— Все хорошо, — говорит старшая ведьма. — Тебя это… не сильно напугало?
— Немного жутко, — признается она, в подтверждение спокойным словам вздрагивая и отводя глаза.
— Что ж… ты поступила, как должно. Не испугалась, и вообще… правда, не знаю, как это отразится на репутации Храма… но думаю, пользы от этого больше, чем вреда. А теперь голубушка, давай пойдем домой, здесь нам уже нечего делать, — женщина мягко подталкивает ее в спину. — После такого праздничка нужен отдых… как насчет маковой настойки?
— Да. Да, спасибо… госпожа Нарбелет…
— Что?
— Ничего, — шепчет она, обернувшись на миг. — Ничего.
Алое на белом кажется черным в неверном факельном огне…
«Прости, брат».
«Будущее всегда в движении, — говорил тот единственный, кого она любила. — В живом мире, в мире свободных людей — картина будущего подобна изменчивому грозовому небу. Вспышки молний, тучи, гонимые ветром… а Единый и те, кто подчинился ему, желают сковать жизнь цепями Предопределенности — когда каждая травинка, каждая капля и каждая фэа будут петь заранее предписанный мотив. Игрушечный мирок — развлечение для создателя, который отбросят в сторону, едва он наскучит Творцу…»
И вот она видит — как слова ее прорастают зернами звезд, как истина побеждает страх, и как, наконец, побеждают они — и Гортхауэр ведет войска под черными знаменами по Валинору, и как падают Врата Ночи, и как фаэрни разбивает оковы Учителя, а она исцеляет раны… и как счастливо смеется Арта, приветствуя их, тех, кто вырвал ее из оков Предопределенности…
И как чужая ярость, обратившись клинком белого пламени, устремляется в открытое сердце мира. О да, Единый сурово карает тех, кто посмел вырваться из-под его власти…
Они пытаются защититься, взывая к Силе Эа, но ломать — не строить, а уничтожить — проще, чем спасти. Особенно, тому, кто, не вложив в свой мир и капли силы, зовется Творцом и знает, куда бить, чтоб наверняка…
Огонь.
Гибель.
Пустота… пепел и осколки оплавленных камней, плывущие в пустоте среди чужих звезд.
Ясное понимание — победа обернется гибелью. Любая победа — как бы сильны они ни стали, ведь даже самый искусный мечник не спасется от стрелы в спину, а самые крепкие доспехи не защитят от яда. Быть может, в честном бою они и одолеют Единого, но эта тварь не выйдет на честный бой. Стрелы и яд — его оружие.
Долгими ночами она лежит в темноте без сна, размышляя — как достигнуть победы? Как спасти Учителя — как спасти Арту, его сердце, его жизнь? Видения смутны, невнятны, болит голова, она спит наяву, и Морэндис уверена, что ученица влюбилась. Предлагает маковой настойки — нет, ей нужно совсем другое…
Звездный лист. Растение, наделенное Силой, чьи семена, как говорилось в Гэлломэ, были принесены в мир ветрами Эа… так странно было найти его здесь! Редкое в землях Севера, почти не встречавшееся в Белерианде, здесь оно росло в лесах, как трава, и Элхэ сперва не поверила себе, когда однажды весной ощутила смутно знакомый запах, и память Литиэль подсказала, что здесь эта травка называется ацелас, и ее считают никуда не годной, ибо помимо приятного запаха не знают никаких ее свойств. А между тем она, как однажды мельком проговорился учитель, обладала свойством не только прояснять сознание, но и многократно усиливать Дары Духа — Видящих и Помнящих, целителей тел и душ…
Редкая трава в землях Севера… и опасная — Учитель предостерегал от ее использования, говорил, что с нею легко потеряться в видениях, заблудиться и не найти выход. Безумие — вот чем грозил ароматный настой. Но сейчас, когда она мучительно искала и не могла найти ответа, спасения для того, кто был важнее собственной души… сейчас, когда звездный лист цвел на каждой поляне — она решилась. Два стебелька — просто бросить в чашку с горячей водой в час, когда покажутся первые звезды. И выпить на следующий вечер, перед сном — помня, что можно не проснуться…
Ее не заботил риск. Ей нужен был ответ.
И она его получила.
Единомоментно представшие перед взором тысячи тысяч дорог… они промелькнули и схлынули, как волна — в конце каждой из них ждало белое пламя. С подступающим отчаяньем она искала хоть крохотный шанс, осознавая — его не будет. Слишком крепка связь Учителя с Артой, и слишком велика власть Единого над несчастным миром… этот круг не разорвать…
Правда ли?
Отчаянье.
В наречии Эдайн это было многосмысленным словом. Еще оно означало решимость — «отчаяться настолько…» и «решиться на…» прежде звучало странно, но теперь ей казалось, что она поняла смысл этого слова. Она увидела шанс — неверный и малый, страшный и неизъяснимо тяжелый. Но это был шанс, это был путь, способный вывести их к победе…
И сомнений не оставалось, когда очнувшись, она тихо повторила древние слова на языке своего нового народа: я выбираю путь…
Прости меня, Учитель, и поверь — иначе было бы хуже.
***
В горном храме — ночь и тишина. В горном храме запах ладана, моря и осенних листьев. В горном храме тепло мерцает свеча в окне хозяйственной пристройки, где старшие наставницы засиделись за полночь с чаем и медовыми орехами…
Более десяти лет назад именно они заприметили странную молчаливую девочку — ученицу ведуньи Морэндис. Около девяти лет назад они видели ее уже другой — ровный свет души обратился в остывающий пепел. Ровно пять лет назад она пришла за помощью — нет, не ища совета о своем даре, о прошлом или о будущем. Так странно — беда ее была не той, что убивает подобных ей, но той, с которой им, дочерям войны, частенько случалось встречаться…