Я в упор уставился на него, без шуток, серьёзно, мысленно крича: «Серёга, ты чего?!» Но он даже не взглянул. У меня кровь хлынула к лицу, щёки и уши вспыхнули, в горле встал ком. Такого позора, да ещё на глазах у всех наших, я никогда не испытывал. В глазах противно защипало. Я быстро сморгнул – не хватало ещё слезу пустить. Слава богу, удалось быстро взять себя в руки. Я прокашлялся, сделал пару глубоких вдохов. Отпустило. Но всё же лучше бы я ушёл! Или вообще не приходил!
Краем глаза заметил, что Инга с Крыловой поглядывают в мою сторону с любопытством. Нет, даже со злорадством. Пошептались, снова прыснули. Решили, что буду сидеть теперь, поджав хвост, оплёванный и оскорблённый? Ну уж нет! Фиг вам!
– Что, Серёга, поздороваться с бывшим другом побрезговал? – спросил я с усмешкой, убирая руку в карман. – Конечно, ты у нас сегодня начепурился, вон аж волосы блестят. Куда мне до тебя! Что, свою часть спора приготовился выполнять?
– Какого спора? Что ты несёшь? – Серёга вдруг сразу же меня заметил и густо покраснел.
– Типа память отшибло?
– Заткнись, – прошипел Серёга. – Заглохни, я сказал.
– Да пошёл ты!
Тут и Инга подала голос:
– Правильно, Серёжа. Достал он уже троллить всех по-подлому. Я вскипел:
– Ах, ну конечно. Вы тут все такие правильные… Нет, благородные! Один я – подлец и тролль. А в чём подлость-то, Мазуренко? В том, что я говорю то, что думаю? Ну разонравилась ты мне – всё, ничего не поделаешь, такое бывает. Переключись уже на кого-нибудь другого! Вон на того же Шевкунова. Кстати, это из-за тебя у нас рамсы. Да-да. Что, Серый, загоношился? Хочешь скромным героем остаться? Рыцарем печального образа? Нет уж, правду так правду. Я, Мазуренко, поспорил, что порву с тобой, а он – что сможет к тебе подкатить. Я-то свою часть спора, как ты помнишь, выполнил. Посмотрим, как справится он.
Серёга оцепенел. Я понял, что перегнул палку, но отступать уж было некуда.
– Ну ты и подонок! – вскочила Крылова.
– Кто там вякнул? Оба-на! Верная подруга! Ты уже рассказала, что это с тобой я ходил в кино?
У Инги буквально отвисла челюсть.
– Что?! Что ты болтаешь?
Я ухмыльнулся. Она повернулась к Крыловой:
– Это правда?
Крылова потупила глазки и ничего не ответила.
– Как ты могла? Ты ходила с ним в кино? Как? Когда?
Поскольку Крылова молчала, выступил снова я:
– Вчера вечером. И в кино, и в кафе. А ещё мы обнимались и даже разок поцеловались. Да, Крылова?
На ней лица не было, а Ингу так вообще стало не узнать.
– Ты… ты… – только и повторяла она.
Потом схватила сумку и выбежала из кафе.
– Инга, подожди! – взмолилась Крылова и умчалась следом.
Серёга с минуту смотрел на меня, стиснув челюсти. Затем покачал головой и тоже вышел на улицу.
– Я… это… тоже пойду, – вдруг поднялся Забровин.
– Даже пиво не допьёшь? – спросил я.
– Не, мне надо… дело есть.
Один за другим ушли все наши. Даже сердобольная Гороховская. Я остался один. Ко мне подрулила официантка:
– Они насовсем или ещё вернутся? А то у нас со столами напряжёнка.
– Насовсем, – буркнул я и тоже вышел.
Настроение сделалось препоганое, но домой идти совершенно не хотелось. Решил прогуляться. Без конкретной цели, просто шёл куда глаза глядят. Забрёл в тихую аллейку. Сначала услышал смех и разговоры. А потом увидел их. Они облепили одну из скамеек, почти весь наш класс. Девчонки взобрались с ногами и сидели на спинке, пацаны топтались перед ними. Они болтали наперебой и хохотали.
В первый момент я остолбенел, точно схватил нехилый такой удар в грудь, что ни охнуть ни вздохнуть. Я вмиг всё понял. Они, все они, сбежали от меня! Отделались! Вот так в одночасье я для всех стал не просто ненужным, а лишним, тем, от кого хотят избавиться…
Это потрясло меня настолько, что я встал как вкопанный и не сразу сообразил, как будет глупо, если они меня заметят. Потом развернулся и пошёл прочь, но, видать, кто-то успел меня засечь, потому что смех и разговоры за спиной внезапно смолкли и чей-то приглушённый голос произнёс:
– Это что, Решетников?
Господи, мне хотелось сквозь землю провалиться! Я шёл быстро, едва не срывался на бег, приказывая себе не думать ни о чём и загоняя вглубь едкую горечь. Затылком чувствовал их взгляды, в ушах стоял их шепоток. Сволочи! Злосчастную троицу (Шевкунов-Мазуренко-Крылова) я не заметил, вроде их там вовсе не было. Так что, спрашивается, с чего остальные так себя со мной повели? Им-то я что сделал? Ну и ладно. И пусть. Как хотите. Нужны вы мне больно. Кретины! Лузеры!