— Очень просто. Всё, что было полторы тысячи лет назад, бывало непременно в Риме!
— Удивительная догадливость, — похвалил Тикк. — Так вот в Риме, наконец, победило христианство. То самое христианство, которое ещё совсем недавно считалось жуткой ересью и беспощадно каралось. Набрав силы и сделавшись официальной государственной религией, христианство само стало карать всякого, кто сомневался в его истинности. Оно уже ослепло от безнаказанности, и никто не мог объяснить, как религия, в основе которой лежали такие заманчивые понятия, как «братство», «справедливость», «милосердие», — как эта религия превратилась в орудие кровавой расправы с инакомыслящими и с мыслящими вообще…
Ересь стала предрассудком, а предрассудок сделался опорой империи и получил ка вооружение уже не проповеди вероучителей, а топоры палачей. К тому времени Рим уже привык к полуграмотным императорам, сменявшим друг друга в кровавых заговорах. Римом правили заговорщики, решая судьбу огромной империи в зависимости от своих личных выгод. Рим привык уже к пустой пышности, к одичанию искусства и культуры. Говорят, даже сочинители писали в стихах о пользе лекарственных трав, чтобы не навлечь на себя подозрений в вольнодумстве…
Так вот именно в это время на престоле появился император-философ. Его звали Юлиан[11]. Он был образован и умел мыслить.
Древние философы, которых официальные пастыри называли «язычниками», учили, что всякое зло от заблуждения. Они учили, что истина — в добре. Не была ли заблуждением государственная религия, ибо она творила зло? Не была ли она заблуждением, ибо видела истину в покорной слепоте?
Юлиан вернулся к древним философам. Он отстранил епископов, кровожадных и скорых на расправу. Он отстранил жестоких поборников «милосердной» веры. Он возвратил храмы языческим богам — наивным, суетным, подверженным страстям человеческим. Он вернул науку науке, а искусство — искусству. Он вернул философию философии, отобрав её у злобных подозрительных начётчиков.
И подобно тому, как изображали Эхнатона, не заботясь о его возвеличивании, на императора Юлиана сочиняли сатиры, посмеиваясь над его увлечённостью греческой философией. Однако умный император не казнил насмешников. Он понимал, что с мнением нужно бороться мнением, а не топором; своим умом, а не рукою палача. И насмешники уважали его, ибо было за что. Он был деятелен и смел. Он показывал пример воздержанности, он разогнал хоть некоторую часть придворных дармоедов, и, говорят, это дало возможность уменьшить налоги с населения на целую треть. Он ходил в плаще и не носил пышных одеяний, ибо был он философ, а не спесивый паяц. И погиб он от стрелы неприятеля, идя впереди войск…
Так закончилось коротенькое, двухлетнее правление Юлиана. И после смерти его вернулись епископы и мракобесы, и слово было вновь заменено топором…
Официальная религия прокляла его, и во всех энциклопедиях он значится как «Юлиан Отступник».
А от чего он отступил? От узаконенного беззакония…
Мстительное чувство справедливости увлекает нас, когда мы обращаем свои взоры в прошлое. Уж мы бы, конечно…
Да.
А между тем есть только один отрезок времени, на котором мы можем что-нибудь сделать.
Это — настоящее.
Все философии всех времён и все создания всех времён были сотворены на таком отрезке.
Человек обращается в прошлое и мечтает о будущем, но живёт он в настоящем. Именно в нём он работает, шутит, борется. Именно в нём живёт его надежда.
Тик-так, тик-так, тик-так…
Время не умеет закрываться на переучёт.
СИЗИФ И КИБЕРНЕТИКА
Цена вещей. Преемник Робинзона Крузо. Шаги человечества. Оглядываться надо уметь. Зубы мудрости
Вещи сами по себе не имеют никакой ценности. И ценность их целиком зависит от того, какое сложилось к ним отношение людей.
Каменный топор имел колоссальную, неограниченную ценность для жителей каменного века. Он был орудием производства, без которого не обойтись. Для жителей бронзового века он был устаревшим орудием, которое во многом проигрывает рядом с новейшими бронзовыми топорами. И поэтому ценность его значительно снизилась. Для нас каменный топор не является даже близким к понятию современного орудия производства. Для нас он только редкость. И поэтому он снова обрёл определённую ценность.
Каменный топор не изменился. Он оставался таким, каким был с самого начала. Менялось только отношение людей к нему и, меняясь, делало его то очень ценным, то не очень ценным, то совершенно бесполезным, то снова обретшим ценность.
11
Юлиан (Флавий Клавдий Юлиан) — римский император. Родился в 332 году, погиб в 363, когда ему исполнился всего тридцать один год. Прозвище «Отступник» получил от правящей христианской церкви кг-л позорное. Но правящие клики клеймят позором, главным образом, хороший людей. Что и подтверждается случаем с Юлианом Отступником.