— Я был бы плохим гражданином, если бы нарушил закон своего государства.
Так вот, что такое хороший гражданин, знали все. Но почему-то труднее всего на земле бывало стать хорошим гражданином.
Что для этого нужно, написано в миллионах книг. Но почему-то книги продолжают писать главным образом об этом.
И я надеюсь, читатели простят меня за то, что и я пытаюсь писать о том же самом.
И как не порадоваться тому несомненному факту, что уж моё-то поколение наверняка не ошибается в этом вопросе. Как пить дать.
Тик-так, тик-так, тик-так…
На нижнем балконе дрессируют розовенького малыша. К нему применяют политику кнута и пряника. Сначала лупят, потом, когда заревёт, спохватываются и начинают суетливо сюсюкать. И то и другое делается со всей страстью, на которую способен гражданин со средними способностями.
Мальца дрессируют уже давно — месяца два. За эти два месяца ни он, ни я не слышали ни одного спокойного слова. Либо надрывный крик, либо просительный шёпот.
Тикк сидит на пепельнице, болтая ногой, — любимая его поза.
— Суета, — говорит Тикк. — Парень будет либо пугать, либо пугаться.
— Ничего подобного, — возражает Такк, — он вырастет разносторонней личностью. Он же знает, что родители желают ему добра.
— А ты у него спрашивал? Может, он не знает…
С балкона несутся сладострастные вопли. Мальца ласкают. Сейчас он обнаглеет и заорёт. Правильно. Уже заорал. Сейчас его начнут лупить. Правильно. Уже лупят…
О спокойное слово, ясное и благородное, как полёт большой птицы, достойное, как взмах крыла!
— Друзья, — говорю я, — вы видели всё на свете. Скажите, когда человек впервые повысил голос?
— Когда захотел, чтобы его услышали, — чётко и уверенно отвечает Такк.
— Человек повысил голос, когда усомнился в себе, — говорит Тикк. — Он повысил голос от беспомощности, когда захотел доказать свою правоту, не имея никаких доказательств…
Люди кричат, когда не умеют убедить, кричат, когда не умеют спросить, кричат, когда не умеют сказать. Крик — это наивное преувеличение своих сил. Это желание напугать своей значительностью, которой просто нет. Сколько пустых слов придумали люди, чтобы преувеличить свою значительность и напугать ею робких! И как робели они сами, когда те же слова летели им в ответ.
Тик-так, тик-так, тик-так…
Мы заканчиваем эту часть книги, в которой занимались предсказанием прошлого. Мы познакомились с людьми, которые снимали звёзды с неба и создавали из этих звёзд знания и правила жизни на земле. Мы познакомились с людьми, которые доказывали, что мир прекрасен и таинственность его открыта для каждого, кто смотрит на него честными глазами.
И есть ещё одна особенность мира, который нас окружает: он познаваем. Это очень мило с его стороны. Он сам указывает нам на наши ошибки, когда мы познаём его неправильно.
Он не меняет нам в угоду ни своих привычек, ни своего порядка. Он не сюсюкает с нами, и не заигрывает с нами, и не поучает нас, несмотря на то, что мы младшая его часть.
Он строг с нами, когда мы упорствуем в своих заблуждениях. Он к нам справедлив.
Ученик считает прекрасным только того учителя, кто справедлив.
И мы считаем мир прекрасным, возможно, по той же причине…
Есть такая игра «Тепло-Холодно». Вы её знаете. Смысл её в том, что нужно найти спрятанный предмет. Вы ищете, а вам помогают.
— Холодно! — говорят вам, когда вы удаляетесь от предмета.
— Тепло! — говорят вам, когда вы приближаетесь к нему.
И вы, наконец, выигрываете.
— Холодно! — говорит вам действительность, когда вы отдаляетесь от истины.
— Тепло! — говорит вам действительность, когда вы к истине приближаетесь.
Она говорит вам, конечно, не словами. Она говорит всей своей сущностью.
— Получается! — говорит вам действительность, когда у вас взаправду что-нибудь получается.
— Не получается! — говорит вам действительность, когда вы упорствуете в заблуждении.
Надо только научиться читать её знаки.
Мир познаваем и потому прекрасен.
Но бывают на свете утверждения обратного свойства. Бывают на свете книги и теории, которые изо всех сил заявляют: мир таинствен и тёмен. Мир непознаваем.
— Может быть, вы и правы насчёт таинственности, — говорю я. — Но если он действительно непознаваем — как вам удалось это узнать? Значит, хоть что-нибудь вы познали? А разве может быть непознаваемо то, что уже подвергнуто познанию?
Тик-так, тик-так, тик-так…
Мы переходим в следующую часть этой книги, ибо первый шаг влечёт за собою второй…