Я вытащил из чашки пластмассового адъютанта и обтёр его носовым платком…
— Ну теперь-то, — спросил я у Тикка, — ты дашь мне немного поработать?
Тикк не ответил, печально вздохнув.
ПОДНИМИТЕ ШПАГУ
Красивый старик. Игра без правил. Початок кукурузы. Баллада о правилах движения. Руки судьбы. Счастливый конец
Как-то играли в шахматы…
Большой, как мамонт, старик предупредил своего партнёра, что ход неудачен: через несколько ходов неизбежно поражение.
— Поднимите шпагу! — торжественно воскликнул он.
Партнёр покраснел и, быстро сообразив ситуацию, взял ход назад. Потом он выиграл.
— Отдали партию, — ворчливо сказал старику один из зрителей.
— Почему же? — весело спросил старик. — Так было гораздо интереснее.
— Надо было воспользоваться…
— Воспользуетесь, когда будете играть в три листика, — грустно сказал старик, — там своё мировоззрение. А на свете пока ещё существует красота… Когда противник ронял шпагу — его можно было проткнуть. Однако на это шли только трусы. Впрочем, они протыкали и связанных, и лежачих, и в спину… Извините, — сказал он своему партнёру, — я не привожу никаких сравнений, но проиграть вам было мне гораздо приятнее, чем выиграть, воспользовавшись вашей нелепой ошибкой.
И он ушёл, возвышенный, седой и красивый, как старая романтическая книга, которую, может быть, и смешновато читать, но зато страшно хочется, чтобы всё в жизни было именно так, как в ней написано.
«Поднимите шпагу — с безоружным не дерусь!»
А вы дерётесь с безоружным?
Конечно, дело не в шахматах.
Просто хочется поговорить о том высоком качестве души, которое называется отвлечённым словом «благородство».
Есть у нас разные слова, определяющие различные движения души. Тут тёбе и «деловитость», и «усидчивость», и «настойчивость». Эти слова мы читаем не только в характеристиках, но даже в художественных сочинениях, написанных с целью воспитать читателя ещё до того, как он прочтёт книгу до конца.
Но вы представляете, сколько весёлых минут доставило бы угрюмому типу слово «благородный», попадись оно в характеристике? («Такой-то морально устойчив, а также благороден».) Ведь проходу не даст!
— Эй, ты! Благородный! Поди сюда!
Конечно, теперь поединки чести решаются более прогрессивными методами. Мы не какие-нибудь безграмотные рыцари. Мы люди образованные: существуют перья, бумага, чернила, при помощи которых можно достать неприятного тебе человека с любого расстояния. И главное, сделать это, ни разу даже не прикоснувшись к нему. Не нужно ни фехтовать, ни целить в лоб на расстоянии благородном, как указывал Пушкин.
О каком же «благородстве» может идти речь перед лицом такого прогресса! Ясное дело — смешно.
«Воспользоваться и выиграть!» — вот довольно точный и чёткий дебиз анонимщика, не признающий расплывчатых и отвлечённых старомодных понятий. Мне рассказывали недавно про одного типа, который на всякий случай записывал в особую книжечку сплетни про своих товарищей. Чтобы ничего не позабыть. Чтобы, когда этот случай подвернётся, воспользоваться и выиграть. Потому что, если на-человека неожиданно вылить ведро помоев, так он прежде всего станет отфыркиваться и протирать глаза. А в такой чудный момент взять его можно голыми руками. Посему на всякий случай хорошо бы носить с собой это ведро помоев…
И новенькие Яго, шустренькие, как койоты, сбиваются в стайку. Они учатся заглядывать в замочные скважины и сладострастно ждать, пока кто-нибудь подвихнет ногу. Они учатся ждать, пока жертва созреет настолько, что её можно будет прикончить своими слабенькими, пустяковыми зубками. Где они учатся? И учебников таких нет, и, кажется, никакой воспитательной работы в этом направлении не ведётся. Самородки, не иначе.
— Не боись его! Он благородный! Он великодушный! Он в скважину не подсматривает, в спину не толкает, лежачего не бьёт. У него — принципы. И пользуйся его принципами на всю катушку.
Угрюмый тип живёт всё время как на войне. Как будто, если он не выстрелит первым, его непременно укокошат. И он стреляет без предупреждения.
— Поднимите шпагу!
Схватит, и ещё как! Поднимет и спасибо не скажет!
А вот попробуй ты уронить — тогда ни на что не надейся. Он уж воспользуется. Да ещё сапогом отшвырнёт, чтоб не дотянулся. А как же? Что он — дурак, что ли?
— Мы же договаривались!