— Гражданин, сюда посторонним вход воспрещён! — нашёлся парень. И я, сражённый его находчивостью, удалился.
Мы всё-таки слушали радио. Мы пошли к капитану, и радиста заставили нарушить инструкцию.
Но это чудовищное, космическое безразличие в молодом человеке, в грамотном парне, в парне, который первым узнает новости, как-то подавило нас.
И вот на фоне вселенских дел, на фоне звёзд и орбит, планет и космической пыли просто необходимо говорить о некоторых разумных существах, которые обкрадывают самих себя, о тех, кто словно принял безмолвный обет сделать свою жизнь пошлой,’скучной и тягучей, как касторка.
Наш чистенький, беленький пароход семенил по прекрасной реке. Перед нами вырастал небольшой городок, скрывавшийся за холмом и выставивший в качестве своих ворот дебаркадер.
Это был ужасный дебаркадер. Он был грязен по своему глубокому существу. И наш пароход застонал: ему было страшно подходить к этому дебаркадеру. Он с отвращением отталкивался своими кранцами, он мужественно вырывался на волю, и четыре заспанных дядьки в засаленных кацавейках долго прикручивали его канатами, пока он не затих.
Мне показалось, что в городе с таким дебаркадером не было ни одного молодого человека, ни одной весёлой девушки, ни одной яркой краски…
В мире происходят удивительные вещи. А среди нас ходят заспанные души, которых, как говорится, это всё не греет… Может быть, они заняты собою? Но что означает это самое «заниматься собою»? Как можно не интересоваться тем, чем интересуется весь мир? Как можно с каменным равнодушием относиться к тому, во что ты одет, к тому, как выглядит твоя улица?
Эти заспанные души встречаются в самых неожиданных местах. Но почему-то они встречаются именно там, где проявить живой человеческий интерес к жизни — ну ровно ничего не стоит. Где нужно только поднять глаза, или задать несложный вопрос, или взять в руки метлу.
Так я опустился на планету номер три, если считать от Солнца…
— Вот видишь, — сказал Такк, — тебе не следовало писать книгу чёрными чернилами. Я тебя с самого начала предупреждал!
— Неужели ты думаешь, этот парень выключил радио оттого, что я пишу чёрными чернилами?
— Конечно! Он же не настоящий! Он же написанный! Настоящий парень никогда не выключил бы в такой момент! И потом, если бы ты не писал чёрными чернилами, пристань, к которой причалил ваш теплоход, выглядела бы красивее и чище. Там встретилось бы много прекрасных юношей и девушек, которые очень любовно озеленяли бы свой маленький, но уютный городок…
— Милый Такк! Разве ты не заметил, что эту главу я писал не чёрными, а голубыми чернилами? Но я писал грустную правду, и поэтому чернила показались тебе чёрными.
— Правда — это то, что приятно слышать. А ты писал неприятные вещи.
— Мне казалось, что правда — это то, что соответствует действительности. Я бы сам очень хотел, чтобы маленький городок, куда я попал, был бы прекрасен. Я даже заранее рассчитывал на это. Но, увы, действительность меня огорчила. Мне сделалось очень грустно. Милый Такк, ты не можешь себе представить, как мне бывает горько, когда я встречаю людей, безразличных к своей жизни и своей судьбе. Конечно, по-твоему, не следует говорить о плохом, чтобы не огорчать других. Но тогда уж лучше и самому не огорчаться. Тогда уж лучше быть безразличным и чёрствым. Но скажи мне, что может сказать о жизни безразличный и чёрствый человек? Слова его будут отскакивать от действительности как мячики.
— А ты не будь чёрствым! Ты сам огорчайся сколько угодно, но не огорчай других! Встретил безразличного человека — не рассказывай. Тебя же никто не спрашивает!
— Да, ты прав. Меня не спрашивает никто. Но сам-то я себя спрашиваю? Сто тысяч почему впиваются в моё сердце крючьями вопросительных знаков. Сто тысяч крючьев, Такк, это очень больно.
— А разве тебе станет легче, если ты огорчишь другого?
— А разве кому-нибудь станет легче, если он закроет глаза на то, чего не хочет видеть? И разве лучше будет на земле, если люди станут закрывать глаза? Разве увидят они жизнь — прекрасную и многообразную? Разве природа хуже от того, что, кроме цветов, она рождает ещё и чертополох? Ты думаешь, что одни люди видят жизнь только в тёмных тонах, а другие — только в светлых? Может быть, ты и прав. Такие люди мне встречались. Но как они убоги — и те и другие! Как они обкрадывают себя своей странной слепотою! Как они обманывают себя и как привыкают к самообману!.. Не бойся, Такк! Жизнь прекрасна и удивительна, как сказал поэт и как оно есть на самом деле. Но она очень конкретна. Она вся состоит из отдельных случаев. И случаи эти поддаются обобщениям. И, поразмыслив над обобщениями, человек приходит к единственному выводу: жизнь — одна и кроме неё ничего у человека не было, нет и не будет.