Он снова поцеловал меня и посмотрел так, будто надолго хотел запомнить каждую черточку моего лица.
— Милая Злата, ты будешь вспоминать меня в эти месяцы? Будешь ждать? — прошептал он мне в волосы.
— Конечно, — отвечала я. — Время летит так быстро!
— А чтобы ты помнила обо мне, возьми вот это, — Эдвин быстро снял перстень с сапфиром. Он хотел надеть его на мой палец, но осознал, что кольцо для меня слишком большое. Поэтому просто вложил перстень в ладонь и осторожно сомкнул мои дрожащие пальцы.
— Зачем это, Эдвин? — прошептала я. — Я и так буду помнить о тебе.
— Мне приятно оставить тебе хотя бы такой скромный подарок. Я бы очень хотел, чтобы ты его носила. Если будет возможность, попроси ювелира его уменьшить. Там, на чужбине, мне будет приятно знать, что ты надеваешь мой перстень с сапфиром и вспоминаешь об этом вечере. У нас будет еще много прекрасных дней и вечеров, милая моя Злата. Золотая моя девочка…
Эдвин увидел, что возле дракона переминается с ноги на ногу взволнованный Тинк — времени на разговоры уже не оставалось. Капитан еще раз быстро обнял меня, поцеловал и легко подсадил на подоконник. Я вздохнула и, глянув на россыпь золотистых звезд, махнула ему рукой, чувствуя, как сердце наполняется тяжелой печалью.
Потекли дни, полные хлопот, суеты и бесконечной работы. Я была рада, что дел было так много, что мне некогда было думать о чем-то другом. Капитан Эдвин и так никогда не выходил у меня из головы. А господин Марген, к счастью, в Хрустальном дворце тоже не появлялся.
В газетах, которые иногда раздраженно бросала на стол Ирэна, я читала о том, что королевский казначей ранен довольно тяжело, перенес сложную операцию на ноге и продолжает лечение в королевском госпитале. Да простят меня небеса, но мне нисколько не было его жалко.
С господином Яковом мы прекрасно сработались. Первое впечатление не обмануло — это был умный человек и истинный профессионал, собравший отличную команду. В большой группе мастеров были не только люди (все, как на подбор, подтянутые, гладко выбритые, очень вежливые, в одинаковой темно-синей форме), но и несколько троллей. Когда я увидела их первый раз, испугалась — как забудешь достопамятные встречи с этим народом? Но эти тролли, тоже одетые в синие форменные костюмы, оказались совсем другими — сдержанными, вежливыми и работящими. Они старательно выполняли все мои указания и пожелания господина Якова, и я ими была очень довольна. Впрочем, я была уверена, что дело не только в их покладистом характере. Господин Яков упомянул, что капитан Эдвин достойно заплатил всем работникам, и никто из них не остался обиженным.
В нашей команде были монтажники, маляры, стропальщики, штукатуры, каменщики, облицовщики, печники и другие хорошие мастера. Все они ладно трудились, и я с удовольствием смотрела, как преображается мрачный дворец — как светлеет его фасад, как растут, словно почки на вербе, свеженькие балкончики, как сияет новенькая лепнина.
Единственный, кто тревожил меня в те дни, была, как ни странно, вершик Тиша. Нет, она по-прежнему старательно украшала меня каждый день, повторяя: «Я люблю красоту!» Тиша не только с удовольствием делала прически, но и вполне овладела магической кистью. Я поручала ей ту работу, с которой она могла бы справиться самостоятельно. Когда Тише удавалось создать очередную вещь, она искренне радовалась, точно ребенок, внезапно получивший леденец.
Правда, иногда у нее случались неудачи. Однажды вместо кресла возле окна вырос огромный мухомор, который никак невозможно было выдернуть, и мы разламывали его на кусочки и с помощью мастеров вырывали с корнем. А в другой раз она с помощью волшебной кисти попыталась создать крошечную серебристую подушечку для иголок. Но у ее получилась не подушечка, а самый обычный, ничем не примечательный лесной ежик. Мы с Тишей оторопели, а ёжик недовольно соскочил с плотного листа, обиженно фыркнул и побрел к выходу с крайне недовольным видом — наверное, в парке он надеялся отыскать своих собратьев. «Тиша, не стоит использовать волшебную кисть для таких мелочей! — сделала я вершику замечание. — Ведь подушечку для иголок вполне можно сшить и самостоятельно. Кисть для этого абсолютно не нужна!»
Тиша выслушала меня и рассеянно кивнула. В последнее время она и впрямь стала чересчур несобранной, молчаливой. Я переживала за нее и думала, не показать ли ее врачу, который лечит вершиков. Об этом я хотела поговорить с господином Яковом.
За работой я иногда действительно беседовала с инженером, он оказался приятным человеком и очень скрашивал мои дни. Серьезный, авторитетный, хладнокровный, он быстро решал любые рабочие проблемы и этим мне нравился. За чертежами, осмотром объекта или другими работами он рассказывал мне о любимой жене, о семье (Тинк был его единственным сыном, и господин Яков очень о нем переживал), о городе Сапфире. Я вспоминала отца, и с радостью узнала, что господин Яков был с ним немного знаком — он приезжал на обучение на Побережье. Я так доверилась господину Якову, что однажды нахально попросила его отнести к ювелиру подаренное капитаном Эдвином кольцо, чтобы тот уменьшил его до моего размера. Ведь я не выходила в город — это, черт побери, было указано в договоре, который я почти не глядя подписала! А господин Яков, как и его мастера, каждый день приезжал из Сапфира в карете.