— Конечно! — самодовольно проговорила Альда. — Зачем бы я явилась? Само собой, притащила! Кое-как и донесла, ведь я на экипаже ехала, не на драконе… Понятия не имею, как эта посудина работает! Но кое-что показывает. Так что мы с тобой все и посмотрим.
Альда толкнула дверь, и я услышала, как с той стороны звонко громыхнул громадный медный таз. Весело втащив его в зимний сад, хозяйка отеля громогласно заявила:
— Вот сейчас покарябаю его маленько, может, что и разглядим! А что там у тебя на входе за тетка противная в платке? Не пускала меня, представляешь? Говорила, что мне здесь не место. Да мне везде место! Еще чего!
Альда деловито сунулась в перекинутую через плечо сумку, но ключ достать не успела.
Прозрачные двери с грохотом распахнулись — я с сожалением посмотрела, как посыпалось недавно вставленное матовое стекло — и на пороге появились трое гвардейцев в алых мундирах.
— Госпожа Злата Лето, именем Ее Величества королевы Мары вы арестованы! — заявил самый высокий гвардеец с черными волосами до плеч, и я почувствовала, что у меня подкосились ноги.
Гвардейцы бесцеремонно схватили меня за плечи, вывели из зимнего сада и потащили вверх по мраморной лестнице, которую я уже успела заменить. Я заметила, что Альда, тревожно глянув на меня, вскрикнула: «Ого! Вот тебе и здрасьте! Ну, капкан же! Как есть — капкан!» Она хотела двинуться за нами, но третий гвардеец задержал ее, вцепившись в плечо.
Меня привели на последний, третий этаж Хрустального дворца — в большой зал, который я лично недавно привела в порядок, избавив от всех уродливых скульптур. Но там, возле стен, словно новые статуи, стояли в парадных мундирах солдаты. А на прекрасном, обитом красным бархатом троне (я так долго его создавала для принцессы Инны!) восседала невзрачная, немолодая, блеклая женщина в тяжелой короне с сапфирами. И я изумлением я поняла, что эта некрасивая дама и есть королева Мара.
Слева нее за столом, покрытом красной скатертью, я увидела старенького человека в мантии — видимо, судью. Он внимательно разглядывал разложенные бумаги, подкидывал и ловил карандаш, покашливал и иногда что-то старательно записывал в тетрадь.
А по правую руку от королевы стоял, злобно усмехаясь, низенький плотный человек в черном плаще и широкополой шляпе. Господин Марген собственной персоной! Увидев его, я едва не упала в обморок — даже хорошо, что меня поддерживали гвардейцы.
— Вот наконец мы снова встретились, милая Злата, — ухмыльнулся Марген, но замолчал, столкнувшись с суровым взглядом судьи.
Меня поставили напротив королевы, и та, презрительно оглядев меня с ног до головы, махнула платком — начинайте!
Оторвавшись от бумаг, судья посмотрел на меня и властно заявил:
— Госпожа Злата Лето, в соответствии с законодательством Сапфировой страны вы арестованы и обвиняетесь в следующем…
Подслеповато глядя сквозь толстые очки на разложенные перед ним бумаги, он начал перечислять, в чем я обвиняюсь. А виновна, я оказывается, во многом. Если послушать судью, так в тюрьме среди грабителей и убийц не найдется человека хуже, чем я.
Я виновна в том, что стала причиной запрещенной законом дуэли, в результате которой получил тяжелое ранение королевский казначей. Я виновна в том, что без согласования с двором наняла ремонтировать Хрустальный дворец группу посторонних работников. Я виновна в том, что вносила изменения в проект реконструкции без позволения королевы. Я виновна в том, что устроила здесь вершика по имени Тиша. Я виновна в том, что…
Обвинения падали на меня, как камни, и я чувствовала, как страшно заболела голова. Я ничего не видела от волнения. Замечала только ухмылку Маргена — и чувствовала, как он рад моему бессилию, моему страху.
Наконец судья перестал перечислять преступления. Он снял очки, поднял усталые глаза и совершенно по-домашнему поинтересовался:
— Ну что, признаете вину, госпожа Злата Лето?
— Я бы хотела увидеть адвоката… — пробормотала я. И услышала презрительный хохот королевы Мары. Даже удивительно, что женщина может так чудовищно смеяться — будто каркает стая ворон.
— Адвоката! — восклицала она, прихлопывая себя по коленям, обтянутым алым бархатным платьем. — В нашем королевстве нет никаких адвокатов! Здесь только я имею право осуждать и миловать! И ты, иностранная девка, виновна по всем статьям! А более всего ты виновата в нарушении нравственности — будучи замужней женщиной, прилепила к себе капитана Эдвина! Это позор и бесчестье, который я не допущу в Сапфировой стране!
Наконец безумная королева, еще немного покаркав, успокоилась, выпрямилась — блеснула ее золотая тяжеловесная корона — и громогласно заявила: