Тут был конец ленты, за исключением одного едва разборчивого добавления:
"ЖЕЛАЮЩИМ ПРИОБРЕСТИ ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЕ СТАТИСТИЧЕСКИЕ ПОДРОБНОСТИ ОБРАТИТЬСЯ К ПРИЛОЖЕНИЮ 4325 БМК…"
– Я полагаю, вам так же надоело читать статистику, как и мне, – сказала Силзензюзекс, ставя крошечную ленту на перемотку. – С точки зрения поиска ваших родителей, этот мир, наверняка, выглядит тупиком. Что вы желаете посмотреть теперь?
Пытаясь сохранить небрежный тон, он сказал:
– Давайте все же закончим сперва с этим.
– Но это означает копаться в подиндексах, – запротестовала она. – Наверняка ведь, вы…
– Давайте удостоверимся в этом, – терпеливо перебил он.
Она издала транксийский звук, указывающий на сдержанное смирение вместе с обертонами веселья, но спорить больше не стала.
После почти часа перекрестных проверок они разыскали "Приложение 4325, Сектор БМК", приобрели необходимый подиндекс, и вынудили почему-то неохотно отвечающую машину воспроизвести требуемую ленту подподзаголовка. Кто-то, подумал Флинкс, пошел на массу хлопот, чтобы скрыть этот конкретный бит информации, не делая этого очевидным.
На этот раз его подозрения подтвердились. Просунув ленту в считыватель и активировав его, они увидели на экране пылающие красные буквы, гласившие:
"УЛЬРУ-УЙЮРР… МИР, ПРИГОДНЫЙ ДЛЯ ОБИТАНИЯ… ЭТА ПЛАНЕТА И СИСТЕМА НАХОДЯТСЯ ПОД ЭДИКТОМ…"
Была проставлена дата первого и единственного осмотра планеты, вместе с датой, когда она была помещена под Церковный Эдикт Большим Советом.
Тут был и делу конец, с точки зрения Силзензюзекс.
– Вы добрались до стенки Улья. Не могу себе представить, что привело вас к мысли, будто ваши родители могут быть на планете, находящейся под Эдиктом. Это означает, что ничему и никому не разрешается приближаться на челночное расстояние к ее поверхности. Вокруг нее на орбите должна быть по меньшей мере одна автоматическая мироблюстительная станция, запрограммированная перехватывать и останавливать все, что пытается добраться до планеты. Всякий, игнорирующий Эдикт… ну, – она сделала многозначительную паузу. – Обогнать или перехитрить мироблюститель нельзя. – Глаза ее блеснули. – Почему вы так на меня смотрите?
– Потому что я отправляюсь туда. На Ульру-Уйюрр, – уточнил он, видя ее недоверчивое выражение.
– Я беру назад свою ранее высказанную оценку, – резко сказала она. – Вы больше, чем странный человек, Флинкс – или ваш мозг сошел с резьбы из-за травматических событий сегодняшнего дня.
– Резьба моего мозга не сорвана и работает гладко, спасибо. Хотите услышать нечто действительно абсурдное?
Она осторожно поглядела на него:
– Не уверена.
– Я думаю, что все эти самоубийства важных людей, которые так беспокоят Джива, имеют какое-то отношение к Янусским камням.
– Янусским, я слышала о них, но как?..
Он очертя голову понесся дальше:
– Я видел порошок, который мог остаться от дезинтегрированного камня на теле лазутчика.
– Я думала, что он остался от уничтоженных кристаллических иглодротов.
– Он мог остаться также от целого кристалла.
– Ну так что?
– Ну так… не знаю что, но у меня просто такое ощущение, что все это как-то связано: камни, самоубийства, эта планета – и ААнн.
Она сумрачно посмотрела на него:
– Если у вас насчет этого такое сильное ощущение, тогда почему, ради Улья, вы не сообщили об этом Советнику?
– Потому что… потому что… – мысли его затуманились, наткнувшись на эту всегда присутствующую стену предупреждения. – Я не могу, вот и все. Кроме того, кто же станет выслушивать подобную сумасшедшую историю, когда она исходит, – тут он вдруг улыбнулся, – от сошедшего с резьбы юнца, вроде меня.
– Не думаю, что вы так уж молоды, – отпарировала она, подчеркнуто игнорируя замечание о резьбе. – Тогда зачем говорить кому-то… зачем говорить мне?
– Я… хотел услышать другое мнение, посмотреть, окажется ли моя история, произнесенная вслух, такой же безумной, как и у меня в голове.
Она нервно щелкнула жвалами.
– Ладно. Я думаю, она кажется безумной. Теперь мы можем забыть обо всем этом и перейдем к следующему миру, который выявил ваш розыск?
– Мой розыск не выявил никаких других миров. Он не выявил также и Ульру-Уйюрр.
Она выглядела раздраженной.
– Где же тогда вы нашли название?
– В… – он едва успел поймать себя. Он чуть было не признался, что выудил его из головы умирающего ААнна. – Этого я тоже не могу вам сообщить.
– Как же мне тогда помочь вам, Флинкс, если вы отказываете мне в разрешении на поиск?
– Отправившись со мной.
Она стояла словно парализованная.
– Мне нужен кто-то, имеющий право не считаться с мироблюстителем. Вы – падре-элект службы безопасности. В противном случае вы бы не дежурили на столь ответственном участке в поверхностном коридоре лифта. Вы можете это сделать. – Он с волнением уставился на нее.
– Вам лучше пойти поговорить с Советником Дживом, – медленно проговорила она ему. – Даже предполагая, что я могла бы сделать такое, я никогда бы не подумала бросить вызов Церковному Эдикту.
– Послушайте, – быстро сказал Флинкс. – Член Церкви высокого ранга не станет и думать об этом и будет поддержан, хотя бы только по причинам безопасности. Даже военное судно Содружества не стало бы. Но вы не настолько высоко стоите в иерархии, чтобы возникла тревога, если вы вдруг исчезнете. Я также держу пари, что в вас есть что-то от вашего дяди, а он – самый способный и толковый индивидуум, какого я когда-либо встречал.
Силзензюзекс оглядывалась по сторонам с видом личности, осознавшей вдруг, что находится в запертой комнате с голодным хищником.
– Я ничего этого не слышала, – неистово забормотала она. – Не слышу. Это… это кощунство и… идиотизм.
Не отрывая от него глаз, она начала соскальзывать со скамьи.
– Как это я вообще с вами связалась?
– Не кричите, пожалуйста, – мягко предостерег ее Флинкс. – А что касается вашего вопроса, то если вы минутку подумаете… я спас вам жизнь.
8
Она остановилась. Все четыре беговые конечности поднялись под ней в готовности к быстрому спринту к столу дежурной. Слова Флинкса раскатывались у нее в голове.
– Да, – призналась, наконец, она. – Вы спасли мне жизнь. Я на миг забыла.
– Тогда именем Улья, Царицы-матки и Чуда Преображения, – торжественно произнес он. – Я называю теперь этот долг обязательным.
Она попыталась казаться позабавленной, но он видел, что она потрясена.
– Что за странная клятва. Она придумана, чтобы дразнить детей?
Ради усиления эффекта, он повторил ее вновь… На сей раз на верхнетранксийском. Это было трудно, и он запинался на щелканьях и твердых голосовых остановках.
– Так значит, вы ее знаете, – прошептала она, заметно обмякнув, а затем взглянув на спокойно сидящую за отдаленным столом дежурную. Флинкс знал, что единственный крик может привлечь многочисленных вооруженных служителей – и сердитые вопросы. Он ставил все на то, что она не крикнет, что древняя и мощная обязанность жизнью по этой высшей клятве удержит ее.
Она удержала. Силзензюзекс умоляюще поглядела на него:
– Я едва успела повзрослеть, Флинкс. У меня все еще не вскрыты футляры для крыльев, и я только год назад сбросила свой подростковый хитиновый покров. Я никогда не была замужем. Я не хочу умирать, Флинкс, ради вашего необъяснимого помешательства. Я люблю свои исследования и Церковь, и свое потенциальное будущее. Не позорьте меня перед моей семьей и моим Кланом. Не… заставляйте меня это делать.
– Я хотела бы вам помочь… честное слово, хотела бы. Вы явно получили больше, чем положено, несчастья и безразличия. Но, пожалуйста, постарайтесь понять.
– У меня нет времени понимать, – отрезал он, затыкая ей рот прежде, чем она ослабит его решимость. Он должен был попасть на Ульру-Уйюрр, если существовал хотя бы один шанс, что Чаллис находится там. – Если бы я тратил время на понимание, я бы уже умер полдюжины раз. Я призываю вас выплатить мне свой долг по этой клятве.