— При мне ни в коем случае не есть ни одного кусочка мяса животных! — был его простой, но ясный ответ и он никогда не позволял нарушить этот приказ.
В течении первых дней пребывания на борту «Ковчега» он осведомился у Тафа, где находится известное местечко. За ответ на этот вопрос Таф начислил ему три стандарта, а за каждое посещение этого местечка он платил одну десятую стандарта.
Поэтому время от времени Крина охватывало вполне понятное желание убивать, но даже когда он напивался пивом под завязку, у него не доставало мужества воплотить в дело свои тайные намерения. И вообще эта чертова бестия Дакс никогда не отходил от своего хозяина. Он все время терся у ног Хэвиланда Тафа или уютно возлегал на сгибе его руки. Впрочем, Крин был почти уверен, что его хозяин имеет еще и других подобных ему дружков. Во время своих хождений по коридорам корабля он часто замечал нечеткие тени таинственных крылатых существ, которые кружились у потолка пещероподобных помещений или он видел таинственные фигуры, которые внезапно появлялись и незаметно исчезали между механизмами. До сих пор ему никогда не удавалось заметить более чем тени. Но он был почти убежден в том, что они все вместе нападут на него, как только он осмелится напасть на их хозяина.
Вместо этого он надеялся на то, что сумма его долга будет уменьшаться намного быстрее если он будет вести игру с Тафом, что было не особенно мудро, но Джайм Крин хорошо сознавал все недостатки такой игры.
В дальнейшем они оба каждую ночь на протяжении часа проводили за игрой, которая восхищала Хэвиланда Тафа: катание кубика, пока он не нарисует воображаемого звездного облака. Они покупали и продавали планеты, торговали с ними, строили города и Архологи, облагали космических путешественников прямыми налогами и посадочными пошлинами. К невезению Крина Таф оказался гораздо лучшим игроком, который в конце игры обычно возвращал себе значительное количество платы, которую он каждый день выплачивал Крину.
Вне игрового стола Хэвиланд Таф беседовал с Джаймом Крином очень редко, он лишь давал ему задания или торговался с ним об уменьшении суммы его долга. О том, какие намерения у него были в связи с Милосердием, он никогда не говорил. Крин намеренно не спрашивал его об этом, потому что каждый ответ стоил ему три стандарта. Таф же напротив, не позволял ему задавать неконкретных вопросов и всегда допытывался, что тот имел в виду. Он просто все эти дни вел жизнь отшельника и все эти быстро пролетающие дни проводил непонятную для Крина работу в разных лабораториях для клонирования, рылся в запыленных, старых книгах, языка которых Крин не знал и произносил длинные монологи. Так вот и текла жизнь на борту «Ковчега», пока не настал день, когда они вышли на орбиту вокруг Милосердия. Тогда Хэвиланд Таф вызвал Крина в центральную связь.
Когда Крин вошел в длинное, узкое и достаточно тесное помещение, стены которого были усеяны пустыми экранами мониторов и слабо освещенными пультами приборов и инструментов, Хэвиланд Таф повернулся в своем кресле на звук открываемой двери и указал ему на кресло возле себя. Дакс сидел у него на коленях.
— Я доставил себе труд связаться с начальником местного космопорта. Вы сами увидите, что из этого получилось, — он нажал несколько клавиш на пульте перед собой, включая запись.
Когда Крин опустился в предложенное ему кресло, перед ним на высоте его глаз вспыхнул слабо светящийся экран и на нем появилось лицо Моисея, мужчины лет пятидесяти восьми — пятидесяти девяти, с правильными чертами лица, которое можно было назвать почти красивым, рассыпавшимися каштановыми волосами, пронизанными седыми прядями и обманчиво мягко заглядывающими в самую душу орехово-карими глазами.