Мантис несколько мгновений молча взирал на атланта, затем уверенно произнес:
— Нет, клянусь тебе, ты можешь мне не верить, но мы не использовали никакой магии ни против тебя, ни против Урима.
Как ни странно, атлант поверил ему.
— А что здесь случилось? — заинтересовался Мантис. — Расскажи мне.
— Не имеет значения. — Кулл вложил клинок в ножны. Ему не хотелось говорить о происшедшем с Мантисом… Тем более, при ведьме! — Вы пришли, чтобы сделать то, что собирались?
— Нам нужно пройти на болота, — объявила Илисса. — Для этого колдовства у меня есть особое место близ трясины.
— Ну еще бы! — мрачно усмехнулся Кулл. — В логове нечисти.
Ведьма и сын колдуна не обратили на эти слова внимания. Илисса протянула руку:
— Урим?
Безумец поднялся, подошел к ней и взял колдунью за руку. Затем он обернулся и на краткий миг в его глазах Куллу почудился отблеск голубоватого огня. Сейчас Урим вовсе не казался сумасшедшим… Но это тут же прошло. Он стал таким, как прежде.
Илисса повела Урима к болоту, а Мантис последовал за ней с факелом в руке.
— Я пойду с вами, — заявил Кулл, придерживая меч рукой.
— Полагаю, это лишнее, — возразила Илисса.
— Я пойду с вами, — отрезал атлант. — Будьте вы прокляты… Я все равно в это замешан и видел на своем веку довольно колдовства, чтобы понять, во что я впутался на сей раз! Тебе не удастся ничего сохранить от меня в тайне, ведьма.
Илисса с презрением взглянула на атланта, однако Мантис проронил:
— Он прав, Илисса. И он куда крепче духом, чем даже те из простых смертных, кто пытается заниматься колдовством. Пусть идет с нами.
— Ну что ж, да будет так. — Илисса недобро усмехнулась. — Может, он и впрямь не просто громила с острым мечом? Прекрасно… Пойдем же с нами, Кулл.
Мантис возглавил маленькое шествие, и его факел осветил путь сквозь сгущающийся болотный туман.
Глава 5
Сын колдуна
Когда они, наконец, достигли места, где Илисса творила свою магию, луна поднялась высоко в небо. Три дерева отмечали небольшую поляну, — огромные, искривленные, они устремлялись ввысь, и их грубая кора поблескивала, словно влажная шкура морского зверя под серебристым лунным светом; мох свисал с ветвей, тянувшихся к облакам, словно когтистые лапы, раздирающие брюхо жертвенного животного.
Гигантские корни вылезли из влажной почвы и разрослись по кругу, образовав внутри небольшую площадку диаметром около пяти шагов. Прямо на этих корнях лежал плоский круглый камень толщиной с руку, изрезанный какими-то странными изображениями и рунами. Никакая болотная живность не осмеливалась приблизиться к этому алтарю, даже растения словно старались держаться подальше от колдовского круга. Болотная вода также не доходила сюда, и лишь луна своими лучами касалась искореженных ветвей и серебрила высеченные в камне изображения.
— Это здесь, — заявила Илисса, вскидывая руку.
Урим прошел вперед. Словно повинуясь негласным указаниям, он встал прямо на круглый камень, а затем лег на него спиной, раскинув руки и ноги и глядя в небеса. Тут же ветер поднялся на поляне, — влажный, зловонный, словно напитанный испарениями самой преисподней.
Кулл с тревогой наблюдал за происходящим, ощущая вполне естественную для простого смертного неуверенность перед лицом черного колдовства. Мантис, похоже, ощутил его смятение. Приблизившись на пару шагов, он прошептал:
— Молю тебя, друг мой, не вмешивайся, как бы сильно ни ужаснуло тебя то, что должно вскоре произойти.
— Не думаю, что испытаю ужас, — возразил атлант. — Скорее — отвращение.
Обернувшись, Илисса поманила к себе Мантиса; тот вручил ей факел. Высоко держа горящую ветвь, ведьма приблизилась к распластавшемуся на алтаре Уриму. Она не смотрела на юношу, запрокинув голову к небесам и не сводя взора с луны. Ветер сделался сильнее, и теперь факел осыпал искрами всю небольшую поляну.
Урим застонал.
Илисса не обратила на него ни малейшего
внимания. Продолжая высоко держать факел, она широко расставила ноги, подняла вторую руку и пронзительным голосом принялась выкрикивать слова, недоступные пониманию Кул-ла:
— Дот-Абру! Э сокасса те хохелес Дот-Абру! Сейкарамас хохелес, Дот-Абру! Дот-Абру келес! Тодбу-ра!..
— Во имя преисподней, что она говорит? — прошептал Кулл Мантису.
— Она призывает… — тот запнулся, ибо внезапно все вокруг начало стремительно меняться.
До сих пор Кулл был уверен, что колдунам перед сотворением любой магии необходимо долгие дни или целые недели проводить в бдениях и подготовке к темным таинствам, и теперь он поразился, насколько легко творила свое ведовство Илисса. Едва лишь последние звуки сорвались с уст колдуньи, как внезапно факел словно ожил у нее в руке, взорвавшись столпом пламени, устремившимся к самой луне. Оранжево-алая колонна огня поднялась до самых небес с негромким шипением, а затем закружилась, все удлиняясь и удлиняясь, после чего огонь спиралью двинулся вниз, к распростертому на алтаре Уриму.
Илисса выкрикнула очередное загадочное заклинание.
Теперь болотный ветер превратился в ураган, который разметал волосы атланта и едва не сбил его с ног. Столп пламени, застывший в воздухе, задрожал на ветру. Внезапно он превратился в шар, а потом в некое подобие маски, личины чудовища или демона, — в хохочущего монстра с пылающими глазницами и разверстым ртом, изрыгавшим искры и языки пламени.
— Аот-Лбру! Аот-Абру!…
Мантис шумно выдохнул. Он неподвижно застыл рядом с Куллом, и тот почувствовал, как юношу бьет крупная дрожь.
— Демон, — едва слышно выдохнул он. — Болотный демон…
Затем огненная личина исчезла. Вновь появился огненный столп, обернувшийся водопадом пламени, который вскоре поглотил и каменный круглый алтарь, и лежащую на нем жертву. Урим пронзительно завопил от ужаса и попытался отползти прочь, но было слишком поздно. Он издал последний приглушенный стон… Теперь свет был столь ярким, что ослепленному Куллу пришлось отвести глаза.
Когда он вновь смог взглянуть на алтарь, то там уже не было ничего, кроме обуглившихся останков Урима, которые, однако, продолжали содрогаться, словно наделенные собственной жизнью. Вздувшаяся почерневшая плоть трепетала на ветру, подобно сгоревшему пергаменту и, наконец, разлетелась лепестками золы, оставив на алтаре лишь почерневшие кости.
Но это был еще не конец. Кости, дымясь, таяли и собирались воедино, покуда не образовали комок размером не больше кулака. Это странная живая масса колыхалась еще некоторое время, но, наконец, застыла, — а затем начала светиться все ярче и ярче. Атлант едва сдержал изумленный возглас. Теперь на алтаре, озаренный радужным светом, лежал удивительный сияющий кристалл.
Илисса отшвырнула прочь факел, и тот с шипением погрузился в трясину. Ведьма прошла к алтарю, встала на него и, нагнувшись, подняла кристалл. Затем она вновь обернулась, сошла на землю и преподнесла свою добычу Мантису. Самоцвет отбрасывал во все стороны мерцающие блики, терявшиеся в густых тенях.
На лице Мантиса отразилась боль и смятение, и все же он протянул руку, чтобы принять дар колдуньи.
— Я… Я и представить не мог…
— Ты же хотел найти отца, — сказала ему Илисса. — Ты знал, что для этого необходима человеческая жертва. Ты не ведал, каким образом боги пожелают принять ее и даровать тебе желаемое. Я тоже не имела об этом представления. Возьми же…
Глядя на растерянное лицо Мантиса и усмехающуюся ведьму, Кулл вновь испытал желание выхватить меч и сразить Илиссу на месте… Но Мантис уже крепко сжал в кулаке сверкающий кристалл, — было слишком поздно…
— Используй это как амулет, — велела юноше Илисса. — Он приведет тебя к отцу.
Мантис с шумом сглотнул.
— Но… как я узнаю?
— Ты ведь сын колдуна. Этот кристалл приведет тебя к Одрату. Положись на него.
С этими словами ведьма с невозмутимым видом двинулась обратно по тропинке, ведущей к ее жилищу.