— Тха-Бнар?
Несмотря на то, что земля по-прежнему ходила ходуном и отовсюду слышались крики, столь громкие, что способны были, казалось, оглушить самих богов, Кулл подбежал к лучнику, стоявшему рядом и прорычал, перекрывая общий шум:
— Целься в тех ублюдков в проеме… В того, что посередине!
Что-то пробурчав в знак согласия, наемник взял лук наизготовку, положил стрелу на тетиву, натянул ее, затаил дыхание на долю мгновения, выжидая, пока земля под ногами слегка успокоится, прицелился и выстрелил. Стрела устремилась вперед, но на подлете к цели на глазах у атланта порыв ветра отбросил ее в сторону.
Ветер стремительно набирал силу, и через несколько мгновений Кулл, Мантис, Сойан-Тан и их войско насквозь промокли под ливнем необычайной силы, — именно этого и добивались оба мага: земляные великаны Тха-Бнара под таким напором воды не смогли сохранить свою форму и медленно обрушились, превратившись в кучи глины и грязи. Все, что осталось от них — это обломки клинков и древка стрел, торчащие из бесформенных холмиков земли.
Наемники торжествующе загомонили. Кулл, откинув назад влажные волосы, с облегчением улыбнулся Сойан-Тану и юному волшебнику.
— Вперед! — закричал он, когда стихли раскаты грома и вопли солдат. — Пора захватить этот проклятый храм!
Мантис поспешил за ним, а чуть поодаль последовал и Сойан-Тан. Через раскисшую от дождя равнину, атлант повел свое войско прямо ко входу в зиккурат.
— Сюда! — велел он своим людям. — Все за мной!
Едва лишь первые из атакующих ворвались в проход, там появились какие-то тени, и Кулл выхватил меч, чтобы оказать врагу достойный отпор.
Мертвецы — трупы солдат — охраняли вход в зиккурат. Все те наемники и воины Теринаса, которые были смертельно ранены или нашли свою смерть в стенах цитадели Тха-Бнара во время последнего натиска, теперь ждали их здесь, вернувшись к жизни с помощью черного колдовства. Именно они составили вторую линию защиты храма против Кулла и его воинов.
— Рубите их на куски! — выкрикнул атлант, чтобы его слышали все. — Рубите их на куски, иначе они не остановятся!
Ему на подмогу бросились наемники, и Кулл устремился к первому из оживших мертвецов, ожидавшему в тени стен зиккурата.
Ему уже доводилось сражаться с такими и прежде, — здесь, в пирамиде, и на болотах ведьмы Илиссы. Эти омерзительные создания с их неловкими движениями и запахом смерти внушали атланту отвращение. Их глаза были пусты, и противника они находили с помощью колдовского чутья. Но Куллу они не внушали страха, ибо он знал, что эти создания являют из себя, и теперь думал лишь о том, как разделаться с ними окончательно и вырвать из-под власти злой воли Тха-Бнара.
Первого из нападавших атлант с легкостью обезглавил, сознавая, что лишь обездвиживает мертвую плоть, а не убивает ее, ибо убить мертвеца невозможно. Ожившие трупы больше не имели ничего общего с той душой, которой давали пристанище при жизни, — это Кулл понял много лет назад на собственном тяжком опыте. Но атлант прекрасно сознавал, что многие наемники не будут столь отважны и беспощадны и сперва не осмелятся рубить тела тех, кто при жизни был их боевыми товарищами… Миг колебания мог погубить их всех.
— Рубите их на части! — выкрикнул он наемникам, что толпились у него за спиной. — Это не люди! Колдуны украли их души! Рубите их! Если они убьют вас, то вы станете такими же, как они!
Это устрашающее предупреждение подействовало, и наемники безжалостно перешли в атаку, но мертвецы все прибывали и прибывали, — их были десятки и сотни, — и Кулл начал понимать отчаяние Теринаса, который оставил стольких своих людей в стенах храма и не добился никакого успеха. Он резал, рубил и колол мертвецов, пронзал клинком вздувшиеся животы, отрубал ухмыляющиеся головы, крошил черепа с пустыми желтыми глазами, пялящимися в пустоту. Один за другим обездвиживал этих посланцев смерти, ощущая все большее отвращение и отчаяние по мере того, как враги накатывали волна за волной.
— Их становится меньше! — выкрикнул он, наконец. — Бее в атаку! Мы должны проникнуть внутрь! Мантис… Сойан-Тан… Сделайте же хоть что-нибудь!
Колдуны тоже оказались пойманы в водоворот движущихся трупов и сверкающих клинков.
Мантис также обнажил меч и уже разделался с несколькими нападавшими, но Сойан-Тан держался чуть поодаль, а затем вновь выступил вперед, когда Кулл со своим отрядом постепенно начал пробиваться в первые залы зиккурата. Однако, по мере того, как они прокладывали себе путь внутрь, они вскоре лишились всякого освещения, ибо факелы, что использовали люди Теринаса, давным-давно погасли. Кулл ощутил приступ паники.
— Факелы! — крикнул он своим наемникам. — Принесите сюда свет… Пока мы не начали убивать друг друга в темноте!
Тут же его приказ был исполнен, и при свете факелов атлант обнаружил, что они уничтожили почти всех оживших мертвецов. Тяжело дыша, Кулл покрепче ухватил меч и двинулся дальше. Вот последний из оживших трупов приблизился к нему. Атлант яростно атаковал; отсеченная голова покатилась по полу, и тело рухнуло наземь.
— Сюда! — донесся звучный голос одного из солдат, и в этот миг ослепительный свет наполнил помещение.
Последовали другие частые вспышки, и вот уже множество факелов зажглись над головами у наемников.
Теперь Кулл понял, что этот небольшой зал, где они сейчас находились, был ему хорошо знаком. Вместе с Мантисом они проходили здесь множество раз, когда были наемниками в войске Теринаса. Прежде здесь было что-то вроде комнаты отдыха для солдат; здесь пахло потом и вином, слышались шутки, ругань и грубый смех бойцов. Теперь столы были перевернуты, скамьи разбиты вдребезги, и повсюду валялись трупы…
Вздохнув поглубже, несмотря на висящее в воздухе зловоние, Кулл протянул руку, и кто-то тотчас вручил ему факел, после чего атлант безмолвно двинулся вперед, через проход, что вел дальше по коридору, в недра первого яруса храма. За спиной атланта шагал Мантис, еще несколько самых отважных наемников и Сойан-Тан. Остальная часть отряда следовала чуть поодаль за своими вождями, стараясь справиться с одолевавшим их страхом.
Факел бросал золотистые отблески на пол и на стены, ясно указывая путь. Эта дорога была хорошо знакома Куллу; вместе с боевыми товарищами он сражался здесь, пядь за пядью отвоевывая пространство у порождений мрака. Теперь путь был свободен, и они шагали вперед без всяких помех. Но именно это и казалось атланту подозрительным.
За поворотом коридора, где он некогда сражался с первым из оживших мертвецов и уничтожил колдуна, Кулл поднял факел повыше и замедлил шаг, — он заглянул за угол и застыл с мечом в руке, готовый ко всему.
Путь был свободен.
— Проклятье! — пробормотал атлант себе под нос. — Держись поближе, Мантис. Мне все это не по душе.
С этими словами он двинулся по боковому
проходу, очень медленно и осторожно, а по пятам за ним, встревоженно оглядываясь по сторонам, последовали и остальные бойцы отряда. Царила мертвая тишина. В свете факела виднелись лишь голые стены коридора и стальная дверь, которая сейчас оказалась открытой.
— Это какая-то ловушка, — пробурчал Кулл. — Держитесь начеку и откройте глаза пошире… Колдуны явно задумали что-то недоброе.
Они миновали железную дверь и двинулись дальше по коридору, ступая очень медленно, прислушиваясь, наблюдая…
Еще один коридор, — а затем, где-то далеко впереди, мелькнула тень.
— Осторожно, — прошептал Мантис.
Несмотря на его предупреждение, Кулл ускорил шаг, ибо ему не терпелось, наконец, вступить в бой с противником, которого можно было увидеть. Он поднял факел повыше, готовясь обнаружить перед собой новых мертвецов или демонов, или…
Нет… лишь одинокая фигура в длинном одеянии.
Он был далеко от них, в конце узкого коридора, такого длинного, что уходил, должно быть, в самое сердце зиккурата, и даже в недра горы. Жрец прятался в тени, а за ним царил сплошной мрак. Но он не произнес ни звука, не шевельнулся… не двинулся вперед и не отступил. Кулл бегом устремился к нему. Мантис успел лишь выкрикнуть вслед: