— У вас (да-да, на «вы» перепрыгнул)… у вас тут мошенничество, но единичное ведь, не испорченный, значит, вы еще человек…
— Да какое мошенничество? какое мошенничество?! бабенка эта сама кошкой подлезть норовила, и сама деньги совала, чтобы привязать посильней. Хорошо, что раскусил ее вовремя. Вона ведь, еще и свадьбу не справили, а уже как прокатилась она по мне… А если бы женился? — хана! Да, я счастлив, что не влез в этот хомут… Отсижу себе и гуляй на свободе, а при жене, да еще такой, — какая тебе свобода?! Да вы же все женаты — сами ведь знаете…
Расщерило их, растащило, правильно, значит, проехался.
— Ну, так что там с анашой, — не выдержал хозяевой паузы тощий майор (видно, по его это ведомству).
— Так я и говорю (Слепухин поднялся заранее, напрягаясь к взрыву) не надо мне эти макли, даже не предлагайте ничего… чай если только, а анашу или там оружие — ни за что… я себе…
Ох, какой был кавардак! Хозяин лично приложился и все махал, норовя сигаретку выбить из рук, всего обиднее пришлась ему сигаретка эта. Только и успел Слепухин гавкнуть один раз в той лихой возне:
— Я же говорил, что от женитьбы характер портится…
Угнали его на кичу мигом — аж ветер посвистывал, как гнали в спешке, но и там длинный майор самоличным глазом в задницу заглядывал — все чудилось ему, что появится еще анаша…
Вот этого Слепухину и надо было: лучше сразу на киче перемучится, но отношение к тебе после совсем другое — не часто этапник с кичи начинает, а тут еще и слушок, что за лихое безумство — хозяина ущучил… По такому поводу на киче — это удача, тут и псы сами посмеиваются, и хозяин, если не кретин клинический, отойдет, думая, что вот наказал лихача, и хватит с него… Нет, здесь Слепухин и вправду хлестко все провернул… тоненько сыграл… минутную бурю вызвал только и как раз в духе своей же статьи… короче, Остап Бендер почти, побескорыстней чуток, а в остальном — он…
Кто же после такого номера погонит его курить из барака на улицу?.. Всего и тяготы было Слепухину перетерпеть пятнашку на киче…
Правда, в то время на киче было куда вольготнее… это уже заслуга Славика. Вот ведь восхитительный экземпляр, один, пожалуй, такой на все зоны страны…
Славик, попав в зону, обратил на себя внимание тем, что тут же почти пристроился на самое козлячье место — бугром в столовую. Как уж он убедил хозяев — не знает никто, но вроде и по воле у него какая-то поварская специальность, и, кажется, из самых первых московских ресторанов… короче, убедил — с его башкой и выдержкой он бы и не в таком убедил…
Так вот, утвердившись в столовой, Славик моментально подвязал всех самых кусачливых псов: козлы конченые, менты из своих, мыши всей статей, прапора и воины — все были схвачены потребностями своего брюха и башковитостью Славика. Вроде до того дошло, что через прапоров начал он макли и посерьезней: гнал наружу зоновский ширпотреб, загонял в зону чай, крутился, одним словом, но вот загадка в чем: не для себя крутился, то есть и себя, конечно, не забывал, но большая часть энергии и забот шла на подогрев лагерной тюрьмы. Жратва в БУРе и на киче была такая, что там только и можно было подкормиться. Чай, курево — это уже было вроде положенного. Даже на киче при кормежках через день исхитрился Славик организовать в пролетные дни не просто кипяток, а — с сахаром, не просто пайки хлеба, а — с маргарином внутри… В общем, фантастика, и именно в фантастическую эту эпоху Слепухин и отсидел свою пятнашку. Не санаторий, конечно, псы всегда псами будут, но чтобы хату заморозить, как нынче, — представить никто не мог…
Считай полгода крутился Славик, но подошло и ему… Говорят, что хозяин, решая дальнейшую участь отсидевших в БУРе, однажды чуть дуба не дал в остолбенении… Обычно-то он на мразей этих и не смотрел: скользнет поверху и — в бумаги, и — проваливай себе, сглотнув от выплюнутой хозяином доброты… Но увидав настолько раскормленного бугая, что заплывших глаз на мордене не найти, хозяин сначала даже усомнился в правильности бумаг — медика вызвал на осмотр — не болезнь ли какая… Ну, а потом пошло…
Славика после его пятнашки встречали в зоне по-королевски, и хоть от козлячести не отмыться уже, но его единственного не выламывали мужики на следующих его пятнашках в козлячью хату. Так он и жил после: для серьезных решений оставался козлом, но, заслужив свой совсем особенный авторитет, заставлял этим к себе прислушиваться остальных авторитетов. Да и осталось у него от прежних связей, и крутил он себе по-тихому, помогая, если обратятся. Вот ведь и Квадрат не решился сегодня Славика обойти.