— Вот ведь как обернулось, Петр Алексеевич, — обратилась я к буфетчику, — похоже, придется мне в суфлерскую будку лезть.
— Все понял, Дашенька, — успокоил меня он. — Дорога мне известная и чаю вам подать я не забуду.
4
Генеральная началась чуть ли не через час, сразу после появления в театре градоначальника. Зато прошла на удивление: не всегда при полном зале так славно играют! Особенно порадовал Михеич. В той сцене, где принцу Гамлету является тень отца его покойного, ветер шумел и гром громыхал совершенно натурально. А Офелия, которую исполняла та самая госпожа Никольская-Дунина, даже меня едва не заставила слезу пустить. Что мне по должности ну никак не полагалось. Но все равно, в глазах у меня затуманилось так, что буквы стали расплываться. Хорошо, что никому текст в этой сцене подсказывать не пришлось. Правда, я эту пьесу наизусть знаю и вряд ли бы растерялась, даже не заглядывая в книгу.
Все пять актов пролетели совершенно незаметно. По окончании я вдруг приметила около себя сразу три стакана из-под чая! И когда только Петруша их приносить успевал? Я собрала пустую посуду и понесла стаканы в буфет, чтобы поблагодарить своего благодетеля. Раз все выпила, значит, во рту от волнения сохло, и без чая мне было бы непросто.
Господин Корсаков в одной из лож, как был в костюме принца датского, очень оживленно обсуждал спектакль с господином градоначальником.
— Нет, я просто счастлив, что напросился к вам на репетицию, — прикладывая от избытка чувств руки к груди, говорил ему градоначальник. — В жизни не простил бы себе — пропустить такое чудо. Право слово, едва не плакал от восторга! И уж как жалею, что вечером не смогу быть!
— Благодарю за добрые слова! Но, уважаемый Александр Сергеевич, мне бы больше хотелось выслушать ваши замечания, нежели комплименты. Вы же знаете, как труппа и я лично ценим ваше мнение…
— Помилуйте, какие замечания. Все, просто все было замечательно! Разве что…
Сказанного дальше я уже не услышала, потому что прошла мимо ложи и вышла из зала в фойе.
Петруши за буфетом не было, видимо, отлучился куда-то. Но, не поблагодарив его, уходить мне не хотелось. Поэтому поставив стаканы на стойку, я стала прогуливаться по фойе. Тут сверху, с лестницы ведущей в бельэтаж[10] и на балконы, раздался жуткий топот и вниз буквально кубарем скатился мальчишка в гимназической форме. Завидев меня, он тут же принял серьезный вид и далее прошествовал уже вполне солидно и с серьезным выражением, мало соответствующим его раскрасневшемуся от беготни по лестницам лицу и взъерошенным волосам.
Я фыркнула, но мальчишка не смутился. Напротив, он изменил направление своего движения, подошел ко мне и, поклонившись, можно сказать, галантно, произнес по-французски:
— Bonjour, mademoiselle, — и, осмотрев меня с ног до головы, добавил опять-таки по-французски: — Un peu desordre sur la tete — c'est tres bien pour les jeunes filles.[11]
Я уж было открыла рот, чтобы высказаться в ответ — само собой по-французски — в том смысле, что лучше бы он сам причесался, и еще добавить пару слов по поводу его французского языка и ужасного произношения, но в голове у меня мелькнула мысль, что лучше будет притвориться непонимающей. Вдруг мальчишка в другой раз скажет что-либо более значительное или, того вероятнее, более глупое, в расчете, что его не понимают. Вот тогда мы и отыграемся.
— Чаво? — спросила я, сильно переиграв в изображении простушки.
Гимназист вздохнул, видимо, сочтя меня полнейшей дурой, но нашел нужным ответить:
— Я поприветствовал вас, сударыня, и поинтересовался — не являетесь ли вы актрисой, — без тени смущения соврал лохматый бегун по лестницам.
— Ой, что вы? — сделала я смущенный вид. — Я, конечно, служу при театре, но в куда более скромной должности.
На лице моего визави отразилось очевидное любопытство. Скорее даже искренний интерес. Но, похоже, он был горазд только шутки шутить, а о серьезном сказать сразу засмущался. Смелости он набрался через такую длинную паузу, что мне уже начало становиться скучно:
— Не сочтите мою просьбу нескромной: не могли бы вы мне показать театр, — наконец выпалил он и даже покраснел.
В самой этой просьбе не было ничего удивительного, но я как-то успела настроиться на несерьезность необычного посетителя и оттого даже чуть растерялась. Поэтому и сказала не совсем то, что собиралась сказать:
— А это не вас ли вашему папеньке пришлось у гимназии дожидаться?
— Какому папеньке?
— Вашему папеньке. Господину градоначальнику.
10
Бельэтаж (
11
Здравствуйте, мадмуазель. Легкий беспорядок на голове — лишь добавляет красоты молоденьким девушкам.