– Увидеть Ромашова – и умереть, вот о чем я мечтаю, – вздохнула Галина.
– Ты его и так видишь, чуть ли не каждый день на телеэкране, – буркнул он.
– Это не то. Я хочу увидеть его вживую, понимаешь? – горячо сказала жена. – Узнать, какой он? И чтобы он посмотрел только на меня, зная, что это я.
«Она только что наивно призналась мужу в любви к другому мужчине, – с удивлением подумал Аркадий. – Пусть платонической, и без всяких шансов на взаимность, но у нее есть кумир! Идол, о котором она грезит по ночам! Это значит, что ядля нее больше не мужчина. Вот до чего дошло!»
Их брак считался идеальным. Они друг другу не изменяли, причем, все у них было на доверии, никто ни за кем не следил. Дочь – умница, не доставляла никаких проблем. За исключением того, что жила отдельно. Но ее они тоже не контролировали. Оба работали, и неплохо зарабатывали. Имели друзей, людей своего круга, с которыми можно было поехать летом на пикник и нанести им визит четвертого или пятого января, чтобы развеять скуку слишком уж продолжительных рождественских каникул. У них с Галиной имелась хорошая трехкомнатная квартира почти в самом центре Москвы, две машины, у нее дамская, подешевле, у него представительская, подороже, они также могли проводить свой отпуск за границей, разбив его пополам: летом в Европе, зимой где-нибудь на Мальдивах. Очень удобный брак. Во всех отношениях выгодный. Так живет московский средний класс. А Журавушкины – типичные его представители.
Он машинально посмотрел на экран. Жена торопливо щелкала пультом, гадая, на чем бы остановиться?
– Ну, вот опять! – вскричала она так, что Журавушкин невольно вздрогнул. – Скажи еще, что я не права! Опять эта Стейси!
Очень красивая девушка неподвижно сидела в глубоком кресле, а мрачный мужчина в черном балахоне, похожий на ворона, делал над ее белокурой головой пассы.
– На тебе лежит проклятие… – вещал маг. – Вижу… Вижу женщину… Эта женщина несет тебе смерть…
Журавушкин опять вздрогнул, потому что Галина переключила канал. И по иронии судьбы увидела все ту же Стейси Стюарт, которая торжествующе сказала в нетерпении подавшемуся вперед корреспонденту:
– Вчера я купила пистолет!
«Он был так хорош, что ревность терзала ее сердце своими стальными когтями»
– Ты собираешься что-нибудь делать, или нет?!
– А? Что?
– Андрей! Очнись, наконец! Сколько можно?!!
– Настя, ты о чем?
– Эта женщина хочет меня убить, я знаю!
– Кто? Рара? – он едва не расхохотался. – Да зачем ей это надо?
– Из-за тебя! Она уже старуха, а мне только двадцать! Я же вижу, с какой завистью она на меня смотрит!
– Она и в двадцать-то не была красавицей, – усмехнулся он. – Если Рара и завидовала таким высоким длинноногим блондинкам, как ты, то это давно прошло.
– Андрей, ты, что, не понимаешь?! Мы уже объявили о нашей свадьбе! Она не может оставаться в этом доме!
– Милая, это ты не совсем понимаешь, – сказал он, как можно мягче. – Рара – мой пресс-секретарь. Это работа, и только.
– Зачем ты мне врешь?!
Настя отбросила одеяло и вскочила. Он окинул оценивающим взглядом ее фигуру и вынужден был признать, что женщинам есть чему позавидовать. В двадцать лет любая хороша, потому что молодость есть молодость, а уж высокая блондинка без грамма жира на стройном теле, так вообще сказка. Если Насте бог что-то и не дал, то пластические хирурги и стилисты легко это подправили. Импланты, вставленные в грудь, и закачанный в губы гель довершили образ секс-символа, а наращенные волосы и их цвет, а-ля платиновая блондинка, добавили Насте яркости. Можно было сказать, что в спальне Ромашова стоит сейчас Само Совершенство. Жаль только, что оно дурным голосом орет:
– Она твоя любовница! Это все знают! Вы вместе вот уже тринадцать лет!
– Двенадцать, – машинально поправил он. – Я ее год добивался.
– Ты хочешь меня упрекнуть в том, что я легла с тобой в постель в первый же день?!
– Настя, не передергивай, – поморщился он. – Она это она, а ты это ты.
– Ты знаешь, что она сказала мне сегодня, когда я вышла к завтраку? – трагическим шепотом спросила Настя.
– Что?
– Она сказала мне: «Доброе утро»!
– Это говорит о хорошем воспитании.
– Это говорит о том, что она меня ненавидит! Ты бы слышал, какимтоном она мне это сказала! «Доброе утро»! Понятно, что оно не будет для меня добрым! И вот, пожалуйста! Я опрокинула чашку кофе на новенький айфон!
– Да, это трагедия, – с иронией сказал он. – И виновата в ней Рара.