Он лишь мельком взглянул на Джандера и тут же перевел глаза на Веру. Она молчала. Тогда он повернулся к Гэтриджу и кивнул на Джандера.
— Кого это ты привел?
— Спроси у Веры, — огрызнулся Гэтридж.
— А я у тебя спрашиваю.
— Я ничего тебе не могу сказать, Хебден. — Гэтридж пожал плечами. — Я не знаю, что это за тип. Могу сказать только, что, когда я подошел к хижине, они были там.
— И что они делали?
— До моего прихода?
— Да, — сказал Хебден.
— Я не подсматривал, — сердито сказал Гэтридж, — я не знаю, о чем ты говоришь.
Хебден опустил глаза. Ноздри его трепетали.
— Я говорю для твоего блага. Ты следишь за ней, когда она ходит в хижину, это тебя возбуждает, ты возвращаешься, не можешь заснуть и назавтра никуда не годишься. Ты не думаешь, что это вредно для здоровья? Будь осторожен! Однажды вечером ты не выдержишь и распустишь руки. Знаешь, что тогда произойдет?
Гэтридж посмотрел на Веру, потом на Хебдена, опустил глаза и вдруг резко поднял голову, как бы показывая, что может ему противостоять.
— Понял? — поинтересовался Хебден. — Или тебе объяснить? Я могу это сделать, потому что знаю больше других.
— Оттого, что ты ее отец?
— Именно.
— И раз она твоя дочь, ты имеешь право ее защищать? — с вызовом спросил Гэтридж.
— Не совсем так. Она не нуждается в защите. У нее самой есть все, что надо для защиты. Всегда при ней.
— Спасибо, я в курсе, — пробормотал Гэтридж.
— В курсе, да не совсем, — заметил Хебден. — Вот я тебя и предупреждаю. Надеюсь, ты не забудешь. Ножом, который она носит, она уже не раз пользовалась. И ни один из ее противников не отделался царапиной. Это как укус змеи. Одно движение — и твоя песенка спета.
Хебден повернулся и зашел в дом. Они — за ним. Джандер — первым. Простой деревянный пол, голые стены, мебель самая примитивная. Освещали помещение керосиновые лампы, расставленные на полках по стенам.
— Садитесь, — пригласил Хебден, не глядя на Джандера.
Ружьем он указал на диван у лестницы. Джандер осторожно присел и, сложив руки на коленях, с любопытством уставился на молодую женщину и двух мужчин, оставшихся стоять посреди комнаты.
За ними, у противоположной стены, он различил еще одну фигуру. На скамейке в углу, прислонившись к стене, сидело существо.
Потом на коленях существа он различил голубоватый блик металла. Свет на ружейном стволе. Существо медленно подняло голову, и Джандер понял, что перед ним женское лицо. Худое, с блуждающим взглядом. Тонкие губы немного растянуты, углы их приподняты. Не улыбка, а застывшая маска. Она медленно поднялась и направила на него ружье.
Потом он услышал щелчок предохранителя и затаил дыхание.
Хебден рванулся к ней и вышиб ружье. Оно упало на пол с глухим стуком. Женщина нагнулась, но Хебден удержал ее за руку.
— Ты понимаешь, что делаешь?
— Оставь меня, — сказала женщина. — Она подняла вторую руку и угрожающе сжала кулак. — Пусти, а то убью.
— Ну-ну, успокойся, Телма.
Хебден подождал несколько секунд, потом отпустил женщину. Рука ее безвольно упала. Она стала растирать то место, где пальцы мужчины сдавили ее.
— Ты думаешь, я пьяная? — спросила она.
— Я знаю, что ты пьяна, — ответил Хебден.
Он подобрал ружье и поставил на предохранитель.
Потом протянул ружье Гэтриджу и медленно приблизился к лавке в углу комнаты, нагнулся и достал из-под лавки двухлитровую бутыль, почти пустую. Остаток бесцветной жидкости не заполнил бы и половины стакана. Хебден поднес бутыль к лампе и объявил, не обращаясь ни к кому в отдельности:
— Итак, вы не можете оспаривать очевидное. Но, клянусь, не понимаю, как ей это удается. Практически чистый спирт. Еще несколько часов назад бутыль была на три четверти полной.
Женщина, казалось, не слушала его. Она с нежностью смотрела на бутылку.
— Мне так легче, — шептала она. — Больше мне уже ничего не осталось в жизни. Я ведь одной ногой стою в могиле.
— В таком состоянии, как сейчас, смело можешь поставить туда и вторую ногу, — заметил Хебден. Большим пальцем он указал на сидящего на диване. — Если бы не я, ты бы его ухлопала.
— Да еще как! — откликнулась она.
— И без всяких оснований.
— Напротив, у меня есть веские основания, — вставила Телма. — Он не из наших, и ему нечего делать в доме. Те, кто не принадлежат к нам, должны уйти. Ногами вперед. Так будет лучше.
Она прошла мимо Хебдена, вернулась к деревянной скамье и поставила на нее бутыль.