— Первый, кто выйдет из строя или заговорит, будет наказан, — предупредил охранник.
Он стоял теперь у двери, через которую входили и выходили. Была еще одна, боковая дверь, не запертая на ключ, и Хебден мысленно прикидывал расстояние до нее. Что-нибудь около двух метров. Очередь продвинулась. Теперь полтора. Обернувшись, он попытался определить расстояние до охранника. Около шести метров.
Очередь снова продвинулась, и теперь он находился уже в метре от заветной двери. Он вышел из строя и, глядя на охранника, поднял руку, прося разрешение задать вопрос.
Охранник кивнул, давая разрешение, но Хебден не шелохнулся. Охранник снова сделал ему знак, но Хебден застыл на месте. Охранник, казалось, терял терпение. Хебден беспомощно развел руками: дескать, он не уверен, что правильно понял знак.
Раздраженный охранник сделал несколько шагов:
— Ну, что тебе надо?
Хебден пробормотал что-то себе под нос, так тихо, что охранник ничего не расслышал.
Он сделал еще несколько шагов. Прошел мимо Рензигера, мимо Гэтриджа и обратился к Хебдену:
— Что случилось?
Хебден продолжал бормотать. Охранник шагнул еще раз. В этот момент Гэтридж шевельнулся. Он стоял у охранника за спиной. Левой рукой гигант зажал охраннику рот, а правой сдавил его, как клещами, поперек туловища. В тот же миг Рензигер открыл боковую дверь.
Служащие, медсестры и врачи занимались своими делами в другой части комнаты, и второй охранник сосредоточил все свое внимание на них.
Остальные заключенные не шелохнулись. Они выполняли команду: смотрели прямо перед собой и как будто не замечали происходящего.
Гэтридж не отпускал охранника. Он приподнял его, чтобы ноги не волочились по полу, и вынес в открытую дверь, в которую вышли уже Рензигер и Хебден. Хебден забрал у охранника винтовку и держал ее под мышкой, пока Рензигер закрывал дверь, быстро и точно, так что шума не последовало.
У охранника вылезли глаза, и выпал язык. Гэтридж сжал его шею. Сильнее и еще сильнее. Хебден осмотрел парня и скомандовал:
— Клади его. Он свое получил.
Гэтридж положил тело на пол коридора. Потом все трое отступили: Хебден держал дверь под прицелом. Она оставалась закрытой. Они повернулись и быстро пошли по коридору.
Метрах в двадцати перед ними их коридор пересекал другой. Он соединял склад с разгрузочной площадкой.
На площадке, за грузовиком, под наблюдением охранника работала группа заключенных, имевших короткие сроки и готовящихся выйти на свободу. Охранник держал винтовку под мышкой, а второй рукой жестикулировал, обращаясь к работающим.
— Черт возьми! Вы что, читать не умеете? Здесь написано «Стекло», а вы его вон как курочите.
Продолжить он не смог. Огромный кулак опустился ему на череп, за ухом. Он начал оседать, но рука подхватила его, и тот же кулак вторично приложился в том же месте. Гэтридж развернул его, удержал за куртку и коротким боковым ударом в левый висок окончательно вывел из строя. Потом он разжал руки, и охранник рухнул как подкошенный. Рензигер подхватил его винтовку и взял на мушку заключенных, которые бросили работу и застыли, в ужасе глядя на происходящее. Хебден тоже прицелился в них.
— Продолжайте работать, — приказал Хебден. — И не советую медлить.
Они видели выражение его глаз. Оно их убедило.
Несколько минут энергичной работы — и грузовик был выгружен, а ящики аккуратно составлены на площадке.
Открылась дверь, и шофер грузовика вышел, перечитывая накладную. Он записал число в блокноте, пересчитал ящики, записал. Заключенные собрались по другую сторону грузовика, и их поведение привлекло внимание шофера.
— Что происходит? — спросил он.
— Ничего.
Шофер осмотрелся.
— А где охранник? — удивился он.
— Не твое дело! — отозвался голос из кабины, прямо из-за спинки сиденья водителя. Брезент был приоткрыт, дуло винтовки смотрело в лицо парня.
— Залезай! — скомандовал Хебден.
Шофер ошеломленно уставился на винтовку.
— Если хочешь, мы это вмиг устроим, — заверил Хебден.
Шофер набрал воздуха.
— Ладно, — сказал он. — Иду.
И сел за руль.
Брезент опустился, но в щель выглядывало нечто металлическое, оно медленно двигалось, не выпуская из поля зрения сгрудившихся в кучу заключенных. Они не могли видеть лица Рензигера, но понимали, что он-то прекрасно их видит. Кое-кто нервно покашливал, другие кусали губы.