Занавески над постелью были задернуты. Аларик раздвинул их в стороны, громко объявив:
— Любимая, у меня для тебя сюрприз!
Но это у Марго был для него сюрприз. Она лежала голая на кровати, длинные волосы были разбросаны по подушке, а рядом с ней, тоже голый, лежал его брат Боден.
Позже никто не мог толком рассказать, что же произошло той ночью. Аларик и подавно, потому что затмение нашло на него, когда он увидел этих двоих, а его боевая рука сама обрела жизнь и схватила кинжал с драгоценными камнями, занеся над головой. Кого ударить? Он не мог решить. Но если в его намерения входило разорвать на части подушку, то это ему удалось, потому как Боден и Марго, внезапно проснувшись, скатились с кровати, успев спасти свои жизни.
Ненадолго. Аларик погнался за ними, как разъяренный бык, рыча и не обращая ни на что внимания, красная тряпка ревности застилала его глаза. Его целью был Боден, у которого хватило смелости нащупать меч среди своих одежд, не говоря ни слова объяснений или извинений. Марго же, прикрывая наготу руками, дрожа, сидела у камина и наблюдала за происходящим полными ужаса глазами.
У Бодена было одно преимущество — он хорошо отдохнул перед неожиданным поединком. Но у Аларика было преимущество в виде безумной ярости. Изрыгая проклятия, обзывая своего брата последними словами, он снова и снова наносил удары, не видя, куда бьет, из-за того что глаза его наполнили слезы. Отшвырнув кинжал, он подбежал к стене, с которой снял фамильный меч. Тот тоже был сделан под шестипалую хватку, что давало Аларику еще больший шанс на победу, потому что теперь он мог использовать свое главное оружие — широкий замах.
Сбросив с себя меховую накидку и оставшись голым, как и его брат, он снова атаковал Бодена.
Они сражались, и их длинные тени от каминного света мелькали по стенам под звуки лязгающего металла. Марго бросилась к ним, крича, чтобы они остановились. Но они оттолкнули ее в сторону, один брат колол, другой парировал удар, потом переходил в нападение, а первый защищался.
Аларик выронил свой меч. Увернувшись от удара, он упал на пол и опять схватил кинжал с драгоценными камнями. Когда Боден бросился на него, Аларик ударил его по ноге и опрокинул на ковер. Боден успел отползти в сторону, и кинжал Аларика просвистел в воздухе.
Наконец Боден оказался прижатым спиной к стене, его меч валялся на полу. Аларик занес над головой кинжал, сжимая рукоятку обеими руками, готовясь нанести смертельный удар, но в последний момент Боден схватил Марго и толкнул прямо на него в качестве живого щита, Аларик уже не мог остановиться и пронзил лезвием ее грудь с такой силой, что костяшки его пальцев оцарапались о вылезшие из-под кожи ребра.
Непонимающий взгляд ее прекрасных глаз скользнул по нему, и она упала на пол.
Братья замерли на месте.
И затем из глотки Аларика раздался рев:
— Я убью тебя!
Боден выбежал из комнаты, сделав это так быстро, что Аларик даже не успел моргнуть. Он, спотыкаясь, бросился за ним, сталкиваясь в коридоре с людьми, прибежавшими на шум и недоуменно смотревшими на голого Бодена, пробиравшегося среди них, и Аларика, также голого, взбешенного и измазанного кровью, в ярости гнавшегося за братом и кричащего, подобно сумасшедшему с пеной у рта.
Пока люди Аларика схватили его и удерживали, Боден сумел сбежать не без помощи своих преданных соратников, которые вывезли его из замка, прежде чем Аларик мог возобновить погоню.
Позже Аларик не будет оглядываться в прошлое и думать, почему он нанес этот роковой удар, не будет гадать, почему сначала не потребовал объяснений или извинений, почему не предложил брату сразиться на дуэли. Аларик уже знал причину: тайные взгляды за обеденным столом, совместные прогулки Марго и Бодена в саду, ее раздражение, когда Аларик возвращался домой после долгого отсутствия, — это же было так очевидно. Но он был слеп.
— Сир, это не ваша вина, — говорили ему его люди. Как большинство состоятельных рыцарей, Аларик содержал нескольких профессиональных солдат, безмерно преданных ему, которые в перерывах между сражениями проводили свое время развлекаясь, играя в азартные игры и поддерживая свое обмундирование в готовности к следующему бою. Они никогда не видели своего господина таким обезумевшим.
— Моя рука убила ее! — кричал он.