7
Ясные дни наступили для Филострата, часто в Павловске на крыше павильона сидел он, Афина стояла внизу, нимфа среди заросшего глухого пруда купалась. Небо и солнце были простые, аттические. Не было бега сквозь века, солнце грело его грудь, ветер расчесывал волосы.
8
В сосновом флигеле, где раньше жили и пили чай кучера, живет Филострат. Заря в Павловске розовая, квадратная комната пахнет бурьяном, мальчик пастух в широкополой шляпе по утрам молоко приносит.
9
Ох, далеко до шестого этажа, надо пробежать три проспекта, свернуть на Пантелеймоновскую, мимо Летнего сада, на Троицкий мост.
Снег. Падает и вскакивает, — бежим! Нева!
На балконе Мраморного дворца — Екатерина, окруженная фаворитами. Смотрит на блузы, на сермяги, на бычьи шапки. Позвала Потемкина, отвернулась и заплакала.
10
Бежит Филострат по Павловскому парку, поднимается к Елизаветинскому павильону, на обгорелую крышу садится, смотрит. Видит он Рим. Видит он цезаря, последнего цезаря, умом убогого. Ходит цезарь меж цветов, смотрит на солнце, но не видит огромного светила, а только комнатную лампу. И на цезаре не великолепные одежды, а полковничьи погоны. Поднимает цезарь лицо и смотрит на Филострата. Не забыть Филострату дряблого безумного лица маньяка, которому помешали.
11
В развалинах Акведука заседает коллегия поэтов. Фанний встал в позу риторическую, проткнул рукой пустое небо, пошарил там, нашел плакат: "Пролетарии всех стран соединяйтесь".
12
В Царском селе в доме графини Паниной заседают масоны. Стол покрыт черным сукном, солонка с крупной солью, семисвечник, сухой белый хлеб, дешевое красное вино. Скинула графиня плащ и треуголку, ударила эфесом меча по столу, блеснула старуха глазами, оправила седые кудри свои и упала. И увидели присутствующие на ее месте императрицу. "Любезные братья, — сказала Екатерина, — довольно числами заниматься, идите в чернь, чтоб спасти город мой. Ты, граф Орлов, прими личину вифлеемца и сохрани музеи и книгохранилища мои".
13
Легко крадутся Паммений и Асторий по улицам Петербурга. Встретят юношу — Паммений долго говорит ему на ухо и вручает склянку с териаком, а у Астория из-за пазухи шпанские мухи вылетают.
14
На Волге, около села Сизикова, растут лотосы. Крестьяне варят из них кашу и едят. День воскресный. В деревянной церкви — эй-ох, эй-ох — кричат колокола. Салотелый поп в ситцевой рясе с горошком к обедне плывет. В воздухе пахнет людским навозом.
— Эх, православные, — за ужином говорит поп у предисполкома, — слышал грех и соблазн: говорят, "Венеру с младенцем везут, в Петроград, нашли ее в поле".
15
Давно погас маяк Фаросский, давно нет Птолемеев и Александрии, не несутся от нее благовония в море, не блестит она мраморами. Угрюмо живет Посейдоний в Родосе, рядом англиканская церковь — больше не притан он в Родосе. Видит он город близкий, среди снегов затерянный. Тянутся руки его к нему, заклинает он души подлунные спасти его.
16
В библиотеке Буйрана голые тела вступали во взаимодействие. Часто по ночам, запершись в ней, дорисовывал он и подчеркивал и, закрыв глаза, смаковал. А когда открывал — липкими становились глаза его.
17
Бр… Финский брег, Афинская ночь. Граф Орлов пирует. Не косичка за его спиной болтается, не малинового бархата треуголка на нем, а грязная тюбетейка. По утрам в пелерине разгуливает. Странно видеть человека, в пелерине по набережной в университет идущего. Но знает он дело свое и книгохранилища охраняет. И для этого на черные Вифлеемские собрания ездит и с их дьяконами в кожаных френчах пьянствует.
18
В рощах холма Джаникола собралась Аркадия. Шепелявит Георгий Иванов, пророчествует Адамович, играет в футбол Оцуп. Истребляют они дурной вкус.
19
Нечистоплотный запах в комнате Буйрана. Черное полотенце брошено на смятую простыню. Буйран, в рубашке, на окне сидит, пишет. Ненавистен ему город античный. Режут ему глаза колонны дорийские, сады и храмы.
20
Венеру с младенцем поместили в башню. Черный вихрь хлестал за окном, иногда синело небо. А внизу в черных куртках стоял караул и горели костры вифлеемцев. У Венеры золотистые ресницы и платье как морская пена. Хочется ей выбежать на Александрийский плоский берег, поговорить с рыбаками, а потом заснуть на пестром ковре в доме Махмуд-бея.