— Сисара!
— …послужат вдохновением для бардов, а твое имя будет греметь в каждом придорожном трактире от Поларвейна, до Лиры. Да здравствует карманный воришка Феликс-Дуреликс. — и она сделала жест, будто поднимает тост.
— Можешь смеяться сколько угодно, девочка, — ехидно проговорил Феликс, — но мое имя и так уже знают в каждом из этих трактиров.
— И именно по этой причине в половину из этих заведений тебя уже не пускают. — добавил Джаспер.
Феликс уже открыл было рот, чтобы разбить в пух и прах столь незначительные обвинения, но его прервал Гантэр:
— В любом случае, Маверик будет куда полезнее на поле боя, чем ты, дочка. — сказал он, вернувшись к изначальной теме разговора.
— Но он даже не умеет… — начала говорить Мавис.
— Он алхимик. — не дав ей договорить, сказал Гантэр. — И ты не хуже меня знаешь, что он способен постоять за себя. Его навыки и взрывающиеся зелья будут очень полезны во время сражения.
— Но я тоже могу постоять за себя. — возмутилась Мавис.
— И именно поэтому я взял тебя с собой, а не оставил с другими женщинами. Ты будешь вместе с Феликсом присматривать за лошадьми и ждать моего возвращения. — не допускающим возражения тоном ответил Гантэр.
— А ты уверен, что разумно позволить Маверику участвовать в сражении? — спросил Феликс.
Опасения маленького никса не были пустыми. Он действительно беспокоился за жизни своих друзей, включая и самого беспечного Маверика. Алхимия в Стелларии была под строжайшим запретом. Небесный Синод из священного города Яричка запретил ее еще шестьсот лет назад, когда множество алхимиков, предав безумного императора Костанзо Ленхарда, присоединились к королеве Белланимы Зулу в священном походе на Мидденхол. Тогда Небесный Синод объявил всех алхимиков еретиками и предателями, навсегда запретив практиковать это искусство в империи. Вскоре, через двести лет, под давлением императорской семьи, Белланима также была вынуждена признать всех алхимиков вне закона. Но в отличии от Ярички, строгие и принципиальные инквизиторы которой сразу казнили алхимиков на месте, белланийские палачи и цепные ведьмы не убивали этих безумных ученых, а лишь забирали их на восьмой ярус своей жуткой тюрьмы, где те, в довольно приличных для узников условиях, могли и дальше богохульствовать, на зло Святой Церкви. Более того, белланийские лаборатории и гемоторфные сады стали настолько популярны среди алхимиков, что находились отчаянные безумцы, которые по своей воле отдавались в руки цепных ведьм, чтобы продолжить свои изыскания в этой страшной тюрьме. Когда Феликс отбывал срок, он ни раз слышал о том, что заключенных, приговоренных к смерти, отдают алхимикам, чтобы те ставили на них свои бесчеловечные эксперименты. Ему даже удалось познакомиться с некоторыми из этих ученых. Сложно было представить, что творится в голове у этих странных людей, и Феликс много раз ловил на себе их зловещие взгляды. Возможно, атмосфера безысходности и бесконечные крики стенающих воронов помутнили их рассудок, и теперь они видят в людях только лишь мешки с органами, которые необходимо разложить по колбам.
Но Маверик, к счастью, сильно отличался от белланийских алхимиков. Параконсул бывшего претора Вестерклова был вынужден присоединиться к повстанцам, так как Анастериан, а если быть точнее, то его мать — Моргайза, постарались избавиться от всех подручных предыдущего правителя западных земель. На самом деле почти все в империи знали, что главой в семье Тенебрисов была именно Моргайза, а ее младший сын лишь инструментом в ее темных делах. Анастериан подослал к алхимику убийц, но Маверик смог перехитрить их, и с помощью зелий изменил им память, внушив, что те выполнили свое задание. Но хоть Маверик с виду и не наводил тот страх, какой источали его белланийские собратья, опасность он представлял не меньшую, и в какой-то мере даже более безумную и непредсказуемую. За невысоким ростом и непримечательной внешностью стояло чудовище, которое обожало взрывать все, что находилось в поле его видимости, и поджигать то, что в принципе не могло загореться. Как-то раз, после крепкой попойки, Маверику удалось взорвать половину конюшни у постоялого двора в Тимберлоре. И хотя тот уверял, что в этот момент он спал, и что все зелья после взрыва были целыми, Феликс дал зарок, что больше не будет пить вместе с алхимиками. Но не могла же конюшня, рядом с которой стояла карета Маверика, сама захотеть себя взорвать?
— Я слышала, что у Анастериана тоже есть свой личный алхимик. Делрой говорил, что он довольно искусный в своем деле. — проговорила Мавис.