Гарольда вели на опознание мимо небогатых деревенских домиков. Во двориках сушились сети, развешанные на нежарком солнце. В тени крыш болтались связки мелкой рыбы. Возле выложенных камнем подвалов громоздились бочки с только что посоленной сельдью и треской. Жители деревенек Линтон и Тонтон стояли по обочинам старой дороги, построенной рабами еще во времена Римской империи. Когда-то по этой дороге в торжественном победном марше двигались когорты кавалерии римских императоров, а теперь в сопровождении двух карабинеров шагал Гарольд Маккензи в роли убийцы и дезертира Джулиана Донована. Деревенские жители смотрели на него, стоя неподвижно, точно статуи, замершие возле закрытых калиток.
Стук судейского молоточка прозвучал для Гарольда Маккензи, словно стук молотка, забивающего гвозди в гроб. Жизнь блестящего офицера Королевского флота сделала крутой поворот. Он должен забыть о ней на несколько лет. Теперь он осужденный вор и убийца. И зовут его Джулиан Донован. Он уроженец рыбацкой деревни Тонтон на побережье Бристольского залива. Его родители давно умерли и похоронены на сельском кладбище, заросшем кустами терновника и дикой розы.
Он осужден на пятнадцать лет каторжных работ. Ему придется забыть, что когда-то в его распоряжении были просторный кабинет, богатая библиотека со старинными фолиантами в кожаных переплетах, спальня с огромной, словно поле, кроватью под шелковым пологом в фамильном замке.
Из высоких окон замка, украшенных цветными витражами, виднелся пышный парк с раскидистыми липами и кленами. За парком находились парники и теплицы с роскошными цветниками и экзотическими фруктами. Дальше тянулись посевы овса и прибрежные луга, извилистое русло Суэйна, старинные запруды с шумными мельницами, конюшни с породистыми верховыми лошадьми, корты для тенниса и поля для игры в гольф.
И каждое утро горничная, молодая миловидная женщина, или пожилой лакей приносили в его кабинет охапки роз или гвоздик и корзинки со свежими фруктами. Тот же самый лакей приносил в библиотеку свежий кофе. И на серебряном подносе рядом с кофейником стояли молочник с подогретыми сливками и тарелка его любимой лесной земляники.
Теперь его повезут под конвоем в душном трюме на далекую австралийскую землю. Он будет, как все осужденные, работать на хлопковых или табачных плантациях. Размахивать мотыгой, орудовать лопатой и запрягать в грязную примитивную повозку каких-нибудь уродливых мулов или медлительных волов.
Вместо приветливой, добродушной, приятной и здоровой прислуги его будут окружать озлобленные преступники: воры, убийцы, мошенники разного калибра и насильники с циничными и пошлыми физиономиями. И такими же циничными, пошлыми и грубыми разговорами.
Последний крупнотоннажный парусник «Звезда Востока» ранним утром вышел из порта Калькутты. Уже много дней корабль держал курс на юго-восток. Его сопровождали два фрегата с грозными пушками на борту – «Бриллиант королевы» и «Адмирал Нельсон». Яркий и шумный порт Калькутта теперь далеко на севере. Давно остались позади облюбованные пиратами острова Ява и Тимор. На Тиморе экипажи пополнили запас пресной воды, несколько суток проболтавшись в одной из многочисленных бухт тропического острова.
Натужно потрескивали деревянные переборки, когда корабль перебрасывало с волны на волну. Много дней на океане царил штиль. Команда пользовалась каждым мгновением, каждой минуткой, если вдруг начиналось хотя бы легкое движение воздуха, которое можно поймать парусами. И тогда матросы парусника суетились, ловко взбирались по мачтам, распуская тяжелые и огромные полотнища.
В трюме было душно от скопления потных, здоровых и не совсем здоровых мужских тел. Сейчас все спали или делали вид, что спят. Кто-то смачно и громко храпел, кто-то ворчал и стонал во сне. Даже плеск волн и постоянный шум воды не могли заглушить этих раздражающих, невообразимых звуков. Кто-то беспокойно ворочался, так как спать мешали многочисленные корабельные блохи, набившиеся в пыльные щели и трещины дощатой палубы и переборок. Невообразимый смрад давил на легкие, не давая им расправиться, сделать вдох в полную мощь.
Гарольд старался лежать неподвижно, сдерживая дыхание, словно затаившись. Пот струился по лицу, шее, груди, постоянно мучила жажда. Гарольд облизывал снова и снова пересыхающие губы. Он и вообразить не мог, как тяжело придется ему – здоровому, сильному, закаленному, казалось бы, физически натренированному молодому человеку.
Даже совсем слабые проявления признаков жизни давались ему с огромными усилиями воли и вызывали новый и новый прилив потливости и жажды. Молодой человек совершенно потерял счет времени.
Лучше всего лежать на спине и предаваться воспоминаниям? Возможно! Прошлое еще так близко и вместе с тем так далеко, словно бы за легкой дымкой тумана.
Гарольд невольно усмехнулся. Безрассудное, импульсивное поведение Летиции ошеломило и озадачило его. Юным девушкам свойственны странноватые поступки. Почему она в одно мгновение ока так изменилась и отвергла его? И именно в тот день, когда он решился, наконец, побеседовать с ее родителями о сроке свадьбы! Возможно, из-за боязни расстаться с прошлым? С девическими привычками? С домом, с детством? Или ее внезапно посетила боязнь интимных отношений?
Но это ее странное охлаждение во многом повлияло на его жизнь. Тогда-то Гарольд Маккензи решился кардинально изменить собственную судьбу.
Давно канули в Лету времена капитана Дрейка. Пираты больше не признавали власти королевы. Индийские изумруды и знаменитые сапфиры текли рекой мимо закромов мощной империи. Наглое поведение последователей знаменитого пирата оскорбляло монаршую особу и ранило ее болезненное самолюбие.
Королева подозревала индийскую аристократию в пособничестве пиратским шайкам и мятежникам, затевающим смуты то в одном, то в другом княжестве. И даже предполагала, что раджи и брахманы сочувствуют морским разбойникам, сотрудничают с ними, помогают им деньгами и людьми и, по сути, являются тайными организаторами противодействия колониальным властям. Колониальные войска королевы теряли силу и авторитет в огромном азиатском регионе.
Сопротивление нарастало с каждым днем. В отрядах повстанцев появлялось все больше беглых каторжан из Австралии. Они должны обустраивать новую колонию, работать на плантациях, строить города, поддерживать мощную экономику Великобритании. А вместо этого попадают в лапы индийских вербовщиков.
Как вернейший подданный королевы Виктории, принесший ей однажды и навсегда клятву верности, Гарольд Маккензи дал согласие стать тайным агентом службы безопасности. Ему предстояло выяснить, кто продает каторжников вербовщикам, какими путями арестантов переправляют или обещают переправить к берегам Индии.
Гарольд довольно успешно, хотя и небезболезненно, вписался в отведенную для него роль. Так Гарольд Маккензи «погиб», а вместо него появился другой человек – преступник Джулиан Донован.
Перевоплощение давалось нелегко. Постигая странную науку жизни в преступном обществе, он учился почти год замашкам уголовника, бродяги с задворков Лондона, где говорят на дикой смеси лондонского кокни, жаргонов и диалектов всей империи. Он медленно, но верно избавлялся от великосветских манер обращения с окружающими. И, наконец, ему стало казаться, что он превратился в одного из настоящих представителей преступного мира – циничного, жесткого, безжалостного, насмешливого и даже жестокого.
Впереди уже маячили огни Джилонга, отражающиеся в зеркальных водах залива Шарк-Бей. Отрывисто и зычно кричали над волнами чайки. Опознавательные вымпелы, украшающие мачты кораблей эшелона сопровождения, трепетали на ветру.
– Джулиан! Джулиан Донован! – кто-то невидимый в сумраке трюма окликнул его громким шепотом. – Вас отправят на одну из крупнейших плантаций. Внимательно присматривайтесь ко всему и ко всем в порту Джилонга. На связь с вами выйдет сэр Джон Картер.