— Ты, это, Иван, извини, если что, — сказал он, пожимая мне руку. — Не подумавши как-то брякнул.
— Да ничего, я не в обиде, — совершенно искренне сказал я.
На самом деле меня чертовски занимал вопрос, о чем это кучерявый шептался с рыжебородым перед тем, как ко мне подойти. Видимо, выспрашивал подробности. Из тех, которые вслух и на публику не оглашаются.
Хотел бы я знать, что именно это были за подробности… Что это за такие услуги я оказывал в гостинице «Космос», что они сняли с меня подозрение о работе на КГБ?
Пил я не много, только делал вид. Постарался пообщаться хоть понемногу с каждым, потому что вечеринка закончится, а полезные знакомства останутся. Так что моя записная книжка пополнилась на несколько очень полезных номеров. С кучерявым бардом и красномордым любителем анекдотов мы даже немного обсудили возможную совместную работу. Статья в «Здоровье» все-таки произвела впечатление, и кое-кому тоже захотелось… вот так. Ну а я рад стараться, это все-таки моя работа. Любимая, что скрывать. А здесь и личности были, в целом, довольно интересные, так что могло что-то и выгореть. Мне хорошие публикации очень даже пригодятся, в Союз Журналистов без них не примут.
Потом я имел довольно продолжительный и бессвязный разговор с Анатолием. Про Веника. Он был уже нетрезв и довольно экспрессивен.
— Ваня, вот ты скажи, ну что человеку надо? — сокрушался он. — Мы с матерью его разве угнетаем и притесняем? Разве навязываем что-то? Но он ни к чему не стремится ведь! С трупами в морге колупается… Здоровый конь уже вымахал, мне даже про него стыдно с друзьями поговорить…
— Он хороший парень, правда, — сказал я.
— Ваня! — патетически произнес Анатолий и дружески меня приобнял. — Вот ты, я вижу, парень положительный и целеустремленный. Может как-нибудь его заинтересуешь тоже? У меня душа болит, когда я про него думаю… Пропадает же человек! А как он на фортепиано играл, ах! Я думал в консерваторию пойдет, но он даже музыкальную школу бросил… Французский язык… Рисование… И вот как все обернулось. Как из армии вернулся, так все забросил.
«В каком-то смысле, познавательно получилось», — рассуждал я про себя, нетвердо ступая по лестнице в своем подъезде. Достал ключи, выронил, поднял. Прицелился к замочной скважине… Вот черт. Как я ни старался остаться трезвым, все равно не получилось. С каждым по стопочке в процессе разговоров, и — хоба! — я уже навеселе. Мысли ворочаются в голове, как медведь в берлоге во время беспокойного сна, пальцы не слушаются, а тот момент, когда я решил, что доберусь до дома самостоятельно, вообще выпал из памяти.
С замком я наконец-то справился, зашел в коридор и нос к носу столкнулся с Дарьей Ивановной. Она стояла рядом с открытой дверью своей комнаты и как будто меня и ждала.
— Иван, — прошептала она и поманила меня пальцем. — Ты уж прости, что я немного посамоуправничала, но девочка очень просила…
— Что такое? — как можно более трезвым голосом попытался сказать я. Правда, не уверен, что получилось.
— Да твоя эта… пришла, — Дарья Ивановна мотнула головой в сторону моей двери. В щель пробивался свет. — Я сказала, что тебя дома нет, но она так просила, плакала. Пожалела я ее.
— А, ну это нормально, — кивнул я и чуть не потерял равновесие. — Спасибо, что предупредили.
— Ты пил что ли? — принюхалась Дарья Ивановна.
— Чуть-чуть, — я глупо ухмыльнулся.
— Ну… Ты смотри… — нахмурилась она. — Девочку не обижай только.
— Не обижу, не переживайте, — сказал я и двинул к своей двери. — Спасибо, кстати. Правильно сделали, что впустили.
Я снова взялся за ключи, но Даша открыла дверь сама. Я ввалился в комнату. Не упал, и то хорошо.
— Даш, прости, я слегка… это… перебрал, — сказал я и попытался сфокусировать на ней взгляд. — Что случилось?
— Я… даже не знаю, — Даша села на кровать и обхватила голову руками. — Я пошла сегодня в магазин, а когда стала возвращаться, то увидела у моего подъезда двоих незнакомых мужчин. Испугалась, повернулась и ушла. Прямо с сеткой с продуктами. Сейчас думаю, может я зря заволновалась, и это были просто какие-то люди, не знаю…
Я обвел свою комнату мутным взглядом. На подоконнике стоял треугольный пакет молока, лежал батон и два бумажных свертка.
— Да все нормально, Даша, не оправдывайся, — я обнял девушку и неловко как-то погладил по волосам. — Все правильно сделала.
— Я еще думала про завтра… — Даша прикусила губу.
— Про завтра? — удивленно переспросил я.
— Ну… врач же… — она распахнула глаза. — Ты же сам сказал!