ЭсЭс снова сделал пометку в тетрадке и поднял глаза.
— Не надо мне тут устраивать сцен, — сухо сказал он. — О случаях семейного насилия следует сообщать в комитет комсомола или партком, чтобы каждый случай был надлежащим образом рассмотрен и разобран.
— Какое еще насилие? — Даша втянула воздух сквозь зубы. — Я об дверь ударилась, ясно вам? Моя работа — разговаривать с людьми и брать у них интервью. Или вы думаете, что с фингалом под глазом разговаривать более подобающе, чем с косметикой?
— Во-первых, сбавьте тон, вы не на базаре, — отрезал ЭсЭс. — Ваше поведение сейчас говорит только о том, что вы невоздержанная и истеричная особа. И у меня есть большие сомнения в том, что вы пригодны для той работы, которую выполняете. Эдуард. Вы можете взять на себя беседу с начальником транспортного цеха сегодня? Дарья, поскольку ваш внешний вид и состояние не позволяет вам поддерживать разговор, сегодня вы займетесь делами в редакции.
Он встал из-за стола и деревянным шагом вышел из редакции.
«Ссскотина… — подумал я. — Сволочь. Гад. Уничтожу тебя, тварь. По стене размажу».
Больше всего хотелось, конечно, сжать кулак и двинуть в его вечно недовольное змеиное лицо. Но это было бы тупо. Затеять драку с начальником на рабочем месте — это прямой путь к увольнению. Даже такого со всех сторон защищенного молодого специалиста выпнут за милую душу. Нет, здесь надо действовать иначе. Я еще не знал, как именно, но обязательно придумаю, как устроить этому уроду волчий билет. Чтобы его даже туалетную бумагу издавать не взяли. Пусть лес подметает. Или пустыню пылесосит.
Я выдохнул. Несколько раз сжал и разжал кулаки. Посмотрел на свои ладони, на которых полукружьями отпечатались ногти.
— Кто-нибудь знает домашний телефон Антонины? — спросил я.
— У меня был записан на всякий случай, — отозвался Эдик. — Только…
— Ты знаешь, что с ней случилось? — спросил я.
— Нет, — Эдик помотал стриженой головой. — Просто она просила ей не звонить без необходимости.
— Ты считаешь, что необходимость еще не настала? — у меня вырвался нервный смешок. Я подошел к Даше и обнял ее за плечи. — Даша, не плачь, пожалуйста. Все будет хорошо, правда. Я узнавал.
— Это какой-то кошмар, товарищи… — простонала она. — За что нам это? Откуда он взялся на наши головы?
— Ох, — Эдик схватился за голову и скривился. Скосил взгляд, будто пытаясь увидеть свои несуществующие больше длинные пряди сосульками. — Даш, а у тебя вопросы для интервью уже составлены?
— Да, сейчас… — Даша всхлипнула и наклонилась к сумке. — У нас обновили автопарк, так что… В общем, здесь заметки, сам разберешься, да?
— Угу, — буркнул Эдик, перегнулся через стол и забрал у Даши тетрадку. Тоже обычную школьную, как и у меня. Самый простой и дешевый вариант бумаги для записей — тонкая тетрадка в темно-розовой обложке с гимном Советского Союза с обратной стороны.
Эдик уткнулся в тетрадку, бормоча что-то себе под нос. А я стоял у Даши за спиной, и гладил ее по голове.
— Даш, ты как, в норме? — спросил я, склонившись к ее уху.
— Нет, — она мотнула головой, потом подняла взгляд на меня. — Но все равно говори, что ты там хотел сказать.
— Можешь написать докладную записку с требованием изложить регламенты внешнего вида? На имя директора завода? И в партком еще? — задумчиво сказал я.
— Что? — Даша нахмурилась. У нее даже слезы как-то сразу высохли. — Это еще зачем?
— Слушай, я постараюсь разузнать, конечно, за что его турнули с прошлого места работы, но сидеть, сложа лапки и терпеть, как этот урод устраивает нам свое гестапо — это тоже так себе идея. Вот смотри, он сегодня не учел в твоем рабочем графике примерно тридцать минут. Сославшись на требования к внешнему виду, которых раньше не было. Ты сотрудник сознательный, требования выполнять согласна, только хотела бы, раз уж они изменились, чтобы они были изложены четко, по пунктам, с указанием фасонов, марок косметики и всего такого прочего. Поняла?
Губы Даши стали расплываться в улыбке. Она медленно кивнула и потянулась за ручкой.
В дверь осторожно постучали, потом она приоткрылась, и в щель засунулась растрепанная голова Семена.
— Нету вашего этого? — шепотом спросил он и огляделся. Потом дверь открылась шире, явив нам нашего внештатного коллегу в полный рост — Ребята, а что я расскажу сейчас!
Глава третья
В серой зоне