— Да подождите вы, — буркнул я. Раздалось гудение, меня затрясло. Линии на листе пришли в движение и начали складываться в знакомое лицо. Женское. Это Аня! Только не реалистичный портрет, а будто рисовал ее уличный шаржист. Кривое такое все, с слащавой улыбкой и хитрым прищуром.
— Шприц, многоэтажка, космос, — сказал я, и трясти меня тут же перестало. Линии на листе смешались обратно в бессмысленную мешанину.
Доктор поднял следующую карточку. Покрытую аляповатыми пятнами краски. Желтые, зеленые, бурые… Как будто ребенок взял кисточку и измазал лист в акварели, совершенно не задумываясь о том, что это должно значить.
— Три слова! — раздалось из динамика. Белобрысая макушка ассистента качнулась, снова раздалось гудение, и меня дернуло током.
На карточке словно начался мультик. Пятна начали менять форму, перетекать друг в друга, сливаться… Пока не превратились в лицо. Тоже вполне узнаваемое, хоть и не очень реалистичное. Кудряшки, родинка над губой, густо накрашенные губы. Лиза.
— Петушок, чемодан… — я хихикнул. — Баран.
Гудение прекратилось. Пятна снова стали бессмысленными пятнами.
Доктор поднял третью карточку. Но она была пустая. Просто чистый белый лист. Я напряг глаза так, что стало больно в висках. Ничего… Хотя… Какие-то едва заметные штрихи, с волос толщиной.
— Три слова! — раздался требовательный голос доктора. Пульт взвыл, меня снова начало трясти, но ничего на листе как будто бы не менялось. Вроде бы, штрихи как-то задвигались, но ничего осмысленного не появилось.
Меня затрясло сильнее.
— Я ничего не вижу, — сказал я.
— Три слова! — настаивал доктор.
Тут из-за пульта поднялся ассистент.
— Он ее не помнит, — зазвучал из динамика другой голос. Знакомый и незнакомый. Зато его лицо… Его лицо было моим.
Голову сжал металлический обруч, как будто одномоментно став тесным. Я вскрикнул от боли и проснулся.
Надрывался будильник. Даша поворочалась, натянула на голову одеяло и повернулась на другой бок.
«Опять эти странные сны…» — недовольно подумал я и спустил ноги на пол. Наверное, это все значило что-то важное. Только я всегда был хреновым толкователем сновидений. Так что я встал и пошел умываться, бриться и чистить зубы. Сейчас надо приготовить завтрак, разбудить Дашу, которая умудрялась игнорировать даже мой зверский будильник, и топать на работу.
— Ну что, сначала я, потом ты? — сказала Даша, когда мы вышли из подъезда.
— Слушай, ну к чему уже вся эта конспирация? — я дернул плечом. — Все равно все уже или знают, или им все равно.
Даша победно улыбнулась и взяла меня под руку. Мы вывернули из двора, подождали зеленого сигнала светофора, перешли широкий проспект и трамвайные рельсы. На статуе поднявшего вверх шину рабочего за ночь выросла здоровенная шапка снега. Так что казалось, что он держит в руках не колесо, а поднос с сахаром.
А рядом со статуей…
— Иван! — девушка направилась нам навстречу. — Иван, нам нужно поговорить!
Глава двадцать четвертая
Нам нужно серьезно поговорить…
Я поморщился. Такое было хорошее утро до этого момента. Лицо Даши моментально стало холодным и отстраненным. Лицо Лизы… Выглядела она драматично. Покрасневшие глаза, распухший нос. Картина маслом — она так несчастна, не спала, плакала, тревожилась. Вчера отправила такое трогательное письмо, а я, сухарь такой, даже не соизволил отреагировать.
— Иван, у меня очень серьезный разговор… — Лиза подошла вплотную и ухватила меня за пуговицу. Даша попыталась высвободить руку, но я прижал ее локтем. Еще, блин, не хватало!
— Лиза, мне кажется, мы уже обо всем поговорили, — прохладно сказал я. — Не представляю, что за темы для обсуждения у нас еще могут быть.
— Я хочу поговорить с тобой наедине, — деревянным голосом сказала Лиза и бросила выразительный взгляд в сторону Даши.
— Нестыковочка, — хмыкнул я. — Я вообще не хочу с тобой разговаривать. Так что, прости, но нам пора на работу. Позволь пройти…
— Иван, ну пожалуйста! — из глаз Лизы хлынули слезы. — Мне правда очень надо…
— Ты что, не видишь, как девушке плохо? — язвительно сказала Даша и сумела-таки вырвать свою руку. — Не буду мешать, общайтесь, голубки!
Я сделал резкое движение, чтобы ее остановить, но она ловко увернулась, и ее высокие каблуки с дробно захрустели по утоптанному снегу.
— Даша! — почти безнадежно крикнул я ей вслед. Она, ожидаемо, не оглянулась. Вот блин.
— Иван, я тебя прошу, не уходи! — Лиза вцепилась мне в руку. — Я беременна!