– Поговори мне еще! – пригрозила Хуня, – живо батарейки повыкручиваю!
– Он же… он же… он же… – пыталась сказать я, подавляя рваные вздохи после рыдания.
– Голый, – подтвердила подруга, – ну а чем мы с ним занимались в спальне, как ты думаешь?
Я подумала. Потом еще подумала и опять подумала. А потом, я наотрез отказалась верить в то, что надумал мой воспаленный мозг.
– Вы там… – подняв удивленный взгляд на Хуню, поняла, что моя догадка верна, – он же робот!
– Робот конечно, – усмехнулась она, – но с усовершенствованной функцией того самого. Ты не представляешь во сколько мне обходится ежемесячный апгрейд, но оно того стоит. Вибрация включается по команде, двадцать скоростных режимов. Да! Кстати, есть даже вибрация языка…
– Прекрати! – взмолилась я, – это отвратительно!
– Дурочка что ли? – удивилась Хуня, – это очень даже приятно. А главное удобно. Никаких тебе обязанностей, скандалов, отчетов. Агрегаты после использования ему лосьенчиком протер и он, как новенький.
– Фууу, – скривилась я.
– Он и сам может протереть, – пожала плечами подружка, – но мне нравится процесс. Во мне умер великий механик, как думаешь?
В этот момент Феокл, нисколько не стесняясь своего фривольного вида, чинно вкатил небольшой столик, на котором уже стояли пузатые бокалы, огромная бутыль коньяка и тарелочки со всякой снедью. От смущения я опустила глаза. Заметив это, Хуня скомандовала:
– Феклушенька, радость моя, фруктиков нам принеси и оденься! – а потом добавила, обращаясь уже ко мне, – ой не понимаю я тебя, Верник. Сама же сказала – робот он, а смущаешься, как будто перед тобой натуральный голый мужик ходит.
– Ну он же мужик, – выдохнула я.
– Он – не мужик! Он муляж! Заменитель пылесоса, кухонного комбайна, шофера, домработницы, того же самого мужика! Заменитель! Ты ж его пылесосом не называешь.
– Потому что он не похож. – ответила я, – а секс – это очень интимно, а я вам помешала… а вы…
– Стоп! Стоп! Стоп! Верник, очнись, – прервала меня Хуня, разливая по бокалам горячительное, – сейчас ты договоришься, что я себя извращенкой почувствую. Я, Аленька, нормальная, здоровая, одинокая женщина, без оформленных и неоформленных обязательств. И это нормально – иногда придаваться плотским утехам. И вообще, Верник, ты размышляешь, как девственница из тьмы веков, а сейчас двадцать пятый век на дворе. Календарь смотрела? Так вот! Секс сейчас – это даже не повод для знакомства.
– Я против беспорядочных половых связей, – еще больше смущаясь выпалила я, а она почему-то рассмеялась.
– А мои связи, Альк, очень порядочные, – продолжая ржать, доверительно поведала мне Хуня, – даже спиртосодержащим протертые. Держи!
Она всунула мне в руку наполовину наполненный бокал, а в другую ломтик лимона.
– А теперь живо! Залпом! Не чокаясь! – подавая пример, Фархунда опрокинула в себя огненную жидкость, скривилась и тут же закусила лимончиком, отчего скривилась еще больше и даже передернулась, – ну, чего ждешь-то?
И я глотнула, и еще глотнула, а потом закашлялась и захрипела.
– И секс тебя смущает, и пить ты не умеешь, – констатировала факт подруга, – пора браться за твое воспитание.
Едва отдышавшись, я положила на язык ломтик лимона и блаженно зажмурилась. Приятное тепло разливалось по телу, делая его легким, как перышко. Голова совсем чуточку закружилась…
– Хорошо? – усмехнулась подружка.
– Определенно, да, – кивнула я.
– Надо заполировать эффект, – протянула мне бутерброд с икрой Хуня и наполнила бокалы по новой. – Ну, за что пьем?
– За верность! – выпалила я и первая опрокинула в себя бокал. Второй определенно пошел легче.
– Хороший тост, – Хуня не спеша выпила и уставилась на меня, не мигая, – а сейчас может расскажешь, что у тебя произошло?
После повторно влитой порции коньяка, истерика, как-то медленно, нехотя отступила. Я откусила большой кусок от густо намазанного янтарными икринками бутерброда и поняла, что жизнь сегодня не закончилась, она, наоборот, предоставила мне щедрую возможность исправить ошибки и начать все с чистого листа. Прикрыв глаза от удовольствия, ловила потрясающие ощущения от лопающихся на языке икринок. Все произошедшее уже не казалось мне таким мрачным. Нет, безусловно, это было омерзительно, подло и низко, но… как-то не трагично что ли. А ведь я любила Дэна… Нет, не так. Я ведь думала, что люблю этого чертова эгоиста Истархова! Получается, что Алька Верник тоже лгунья, потому что любовь не испаряется, как пролитая на мостовую в жаркий летний день вода.