— Казай… дерезай… омана… обана… — величественно произнес жрец.
— Ка-зай-де-ре-зай! Ка-зай-де-ре-зай! — стали скандировать кинсли.
— Ета штоета деится? — раздался знакомый голос и на подиум, потеснив жрецов, вскарабкалась баба Сима Селедкина.
Пашка и Жоффрей подошли к нам и, молча, встали рядом.
— Обана-омана-казай-дерезай! — ответил Серафиме Дормидонтовне жрец.
— Коза моя, хозяйска! — возразила ему староста и накинула на шею Машке знакомую пеньковую веревку.
— Омана-обана-ву! — в ужасе закричал служитель культа и попытался освободить шею животинки.
— От я тябе щас дам ву! — разозлилась баба Сима, — довушкашся!
— Ме-е-е-е-э-э… — философски изрекла Машка, вклиниваясь в содержательный диалог представителей разных цивилизаций.
— Тябе слова ня давале! — припечатала ее Серафима Дормидонтовна.
— Хо-сяй-ка казай-дерезай? — спросил один из жрецов.
— Хозяйка и есть, — подтвердила бабушка Жоффрея.
— Продавайт! — жалобно попросил ее собеседник и тут же на подиум внесли объемный ящик.
А когда с него сняли крышку — обалдела не только баб Сима, обалдели и мы. Весь ящик под завязку был заполнен золотыми слитками.
— Ничего себе! — удивленно выдохнул Погодин.
— Тябе каза та мая пашто? — смягчилась староста всея Руси.
— Казай-дерезай омана-ву! — произнес старший жрец, простирая руки к небу и делая загадочное лицо.
— Маха на божество ваша походить чо ля? — кинсли в белых хламидах закивали в ответ, — тады забярайтя! И денях мяне ваших ня нада! Няушта я истинно верующих ня пойму!
С этими словами пеньковая веревка перекочевала в руку ошарашенного жреца, который таращился на нее, как на чудо. А когда он отмер, то голубые глаза священника были полны слез.
— Омана… каза-дерезай хо-сяй-ка обана-ву! — изрек он.
— Хо-сяй-ка обана-ву! — скандировали вокруг радостные кинсли.
— Кажется, твою бабушку причислили к лику святых у отдельно взятого народа, — прошептала Хунька Жоффрею.
Как оказалось, ситуация объяснялась просто. Когда-то на родную планету кинсли завезли споры растения, крайне вредного для самих коренных обитателей. В тех районах, где оно распространилось и прижилось, начинались эпидемии, жители вымирали целыми селениями. Причину выяснили и стали бороться. Молодые побеги пытались травить, выжигать, выкашивать — ничего не помогало. Растение оказалось весьма живучим. А потом с одной из планет завезли стадо коз, которым молодые зеленые листочки пришлись весьма по вкусу. Постепенно животные очистили все эпидемиологические районы, чем снискали благодарность населения. Почитание коз вылилось в поклонение им, а затем превратилось в религию, которая стала весьма популярной среди кинсли. Потомки тех коз до сих пор живут на просторах родной планеты кинсли, за много тысяч световых лет отсюда. Но вот на близ лежащих планетах таких животных не было. И многочисленная община, обитающая на Кхарме, давно искала подобное животное, которое бы олицетворяло их божество.
Итак, Машка стала живым божеством кинсли и снова переехала в зооотсек. Правда теперь ее вольер всегда был идеально вычищен и наполнен разными фруктами, побегами молодых растений и прочими козлиными радостями, а число ее посетителей множилось изо дня в день. Баба Сима стала ключевой политической фигурой, к мнению которой прислушивались все кинсли Кхармы и других планет соседних с Арато систем.
Как сказал Белиготар Сорг, Коалиция никогда не могла найти общего языка с этой странной расой, используя ее представителей только как обслуживающий персонал, а теперь, накануне войны приобрела многочисленного и достаточно ловкого союзника. Не сказать, что кинсли прикипели душой к Коалиции, но за бабу Симу и козу Машку любой из них готов был пойти на многое.
После этого знаменательного события, в ходе которого коза Машка стала кинслийской богиней, а Серафима Дормидонтовна Селедкина — видной политической фигурой в масштабе всей Коалиции, оставшаяся часть последнего перед отлетом выходного дня прошла относительно спокойно, несмотря на суету и сборы. Уже в постели, укрывшись одеялом, поймала себя на мысли, что за весь день ни разу не видела Дарина. Стало грустно, потому что я соскучилась. На самом деле, очень соскучилась! И практически сразу завибрировал комм. Сердце сладко заныло от предвкушения, я догадывалась чье сообщение там пришло. «Слишком много дел перед отлетом, но все мои мысли с тобой. Сладких снов тебе, птенчик.» — писал тангир Элвэ. А мир, оказывается, окрашивается всеми цветами радуги, когда вы любите и любимы.