- Ты бы мне инструкцию дал. Чтобы я ненароком твои "определенные правила поведения" не нарушила.
Среди манипулариев на "Фортуне" тоже частенько заключался конкубинат, но правила в нем были неписанные. Что-то типа "С чужими партнерами не мути" и "Меньше верти жопой". Инструктор по психологической подготовке регулярно читал лекции о контроле собственнических чувств, с которыми бороться бесполезно, но крайне необходимо оные держать в узде. У патрициев, небось, тоже с чувством собственности полный комплект.
- Я непременно озабочусь этим вопросом, Кассия, - пообещал Ацилий. - И составлю для тебя подробную инструкцию... или поручу это сделать профессионалу... А пока... Думаю, будет неуместно, если ты, скажем, начнешь оказывать знаки внимания кому-то, с кем все равно не сможешь вступить в интимную связь. Потому что, дорогая, теперь у меня в отношении тебя не просто приоритет, а исключительное право. Да! - спохватился он, осознав, что чуть не забыл самое главное: - И еще леденцы. Я попрошу тебя употреблять это лакомство исключительно в каюте. Договорились? На досуге поройся в корабельной базе данных или обратись за советом к Квинту Марцию. Я уверен, что общие сведения о правилах поведения ты сможешь почерпнуть самостоятельно из соответствующей литературы или вирт-симуляций. Ты же у меня такая умница.
От этих слов Кассия прямо расцвела вся. Куда только делись все подозрения. Она любила определенность и точность формулировок, избавлявших простого исполнителя приказов от необходимости мучительно размышлять над правильностью или ошибочностью своих возможных поступков.
"Исключительное право на секс - это понятно. Тут никто и не спорит, - рассуждала она. - На то мы с тобой, Гай Ацилий, и официальные партнеры, чтобы спать только друг с другом. А леденцы, что в каюте, что в столовой одинаково вкусные. И уж наверняка в базе корабельного вирт-поля сыщется материал про жизнь патрициев и патрицианок в их естественной среде обитания".
- А заодно у тебя есть уникальная возможность полностью изучить корабль, - добавил Курион, занимая место за столом и активируя вирт-консоль. - Если возникнут вопросы, скажешь, что я попросил тебя это сделать. А я сообщу Квинту Марцию, чтобы он дал тебе доступ всюду, куда сочтет возможным.
"О! Вот и первое задание! - возликовала манипулария, по-своему переведя умные патрицианские намеки. - Вынюхать, чем тут, на "Аквиле", народ дышит - это правильно". И тут же полюбопытствовала:
- А ты чем займешься?
- О, моя дорогая, - вздохнул патриций, поигрывая световым пером и не скрывая нетерпения. Он и сам не подозревал, насколько истосковался по умственному труду. - Я займусь нудной, но жизненно важной работой - составлю списки моих вероятных сторонников, перечень мест, куда мы могли бы отправиться, и набросаю хотя бы примерный план действий, чтобы мне было, что показать префекту на ближайшем совещании и наварху, когда она вернется из медотсека.
Кассия отлично знала, как стремительно расходятся по кораблю новости. Что на квинквиреме, что на биреме, не проходит и получаса, чтобы о происшествии не узнал самый последний техник-ассенизатор. Но Гней Помпилий побил все рекорды. За двадцать минут успел раструбить о помолвке по всей эскадре. При появлении Кассии в корабельном спортзале воцарилась тишина, нарушаемая только тихим шорохом беговых дорожек. Аквилины взирали на патрициеву невесту, как на двухголового монстра. Манипулария, ставшая лигарией - полбеды, но плебейка, вошедшая в патрицианскую фамилию не через усыновление, а через партнерство - это что-то невероятное.
Общее внимание она выдержала ровно три минуты, а потом вспомнила, что еще совсем недавно служила на флагмане флота метрополии и не без причин считалась храбрым солдатом. Девушка демонстративно остановила тренажер и развернулась к собравшимся.
- И что такого случилось-то, а? - спросила она с нескрываемым вызовом. - Только и делов, что мой напарник - Гай Ацилий Курион - оказался человеком чести. Обещал право соглаша... согласи... согласовательного слова - и дал, обещал ввести в семью - сделал. Разве это плохо? Так и знайте, квириты, как Гай Ацилий скажет, так и будет. И я тому живой пример. Так-то!
Никогда не имевшая опыта публичных речей, Фортуната вдруг почувствовала вкус к риторике. Конечно, так гладко вещать, как это делал Ацилий, она бы все равно не смогла, но как говорится, главное - ввязаться в бой, а там всё само получится.
- Ты нас за своего патриция не агитируй. Можно подумать, нас кто-то спрашивает, за кого мы хотим сражаться, - усмехнулся тот самый голубоглазый десятник Публий Меммий - полный тезка покойного Публия Фортуната, который недавно подбивал клинья к лигарии. - Как наварх с префектом решат. А мы с "Аквилой" одно целое.
- Так и нечего на меня пялиться, словно данаец на женщину! - рявкнула новоиспеченная невеста и вернулась к своей пробежке. Щеки её пылали, а в груди отчаянно колотилось сердце, но прятаться за спиной Ацилия Кассия не собиралась. Она не совершила ничего плохого, выбрав из всех возможных мужчин - напарника-патриция!
Заодно стало понятно, что пути обратно нет и не будет. А, значит, надо идти дальше.
Луций крался по коридору, как тень. Так ему хотелось думать. Все надежды остаться незамеченным контубернал возлагал на поздний час и экономичное освещение. Вряд ли кому-то приспичит шататься по вспомогательным помещениям, но тишину лучше не нарушать ни единым звуком. Кто знает, вдруг бдительный Квинт Марций приказал понаставить детекторов?
- Тс-с-ш-ш...
- Тихо ты! - шепотом взмолился Луций, прижимая к себе заинтригованного Фиделиса. - И так уже никаких сил нет...
Чистая правда! Дорога к стыковочному шлюзу была темна, аррианский сцинк - тяжел и когтист, а намерения контубернала, с точки зрения его начальства, предосудительны.
Но долго ждать, пока створки шлюза бесшумно разойдутся, не пришлось.
- Где можно столько ходить? Тебя только за смертью посылать, - проворчал выскочивший навстречу Флавий.
Конечно! Вместо благодарности и дружеского сочувствия - сплошные упреки! Вот и делай людям добро.
Но, к счастью, Луций не успел высказать старому приятелю, а ныне наварху "Либертас", свое недовольство. Ибо рядом с вредным Флавием обреталась милая Марция Либертина.
- Ой! Какой он лапочка! - умиленно проворковала юная центурионша. - Кто у нас такой толстенький, а? Кто такой симпатичный?
Сцинк смерил девушку придирчивым взглядом и показал ярко-синий язык, словно бы предъявляя свое главное удостоверение личности.
- Аррианский сцинк он, - буркнул Луций, опечаленный, что лично ему от этого пышного пирога девичьей симпатии пока не перепало ни крошечки.
Флавию - хорошо, он Марцию каждый день видит!
На "Либертас" прятаться уже не было никакой необходимости, и вся троица свободно направилась в каюту центуриона.
- А можно я его подержу на руках?
- Он тебя поцарапает, - упрямился обиженный Луций. - Меня уже всё плечо исцарапал.
- Просто ты его неудобно держишь. Видишь, хвостик заломился. А я буду аккуратно-аккуратно... - лепетала девушка, не сводя восхищенного взгляда с Фиделиса.
- Потом. Когда придем.
- Ой! А у него бочок тепленький.
"И он этим бочком к боку Квинта Марция регулярно приживается", - мысленно передразнил девушку Луций. Признаться, он почти ревновал Либертину, которая при всяком удобном случае так и норовила оказаться где-нибудь поблизости от префекта. Книжки у него брала, слушалась беспрекословно. Подозрительно это!
А подлый Флавий только ухмылялся молча. Вот кто о нраве и повадках Фиделиса знал лучше всех! Как-никак, это он чистил домик сцинка и кормил его тараканчиками, когда у наварха Ливии Терции была вахта.
- А у него, правда, сегодня день рождения? - спросила Марция.
- Всё может быть, - философски ответствовал Марк Флавий. - Когда-то же он родился, так почему бы и не сегодня?