- А кому ты нужнее всех? Кто за тебя готов выложить кругленькую сумму?
- Парфы, да?
- Тебе виднее, девушка.
Нет, это точно парфы, которые, когда речь идет о мести, за ценой не постоят. Не зря на Кассию напялили ярко-красную арестантскую робу и в наручники недаром заковали. Провели, что называется, предпродажную подготовку и придали товарный вид. Торгашки!
- Вот тогда поживем -- и увидим.
- Оптимистка ты, как я посмотрю, - зло усмехнулась белобрысая. - А может, у биоконструктов с мозгами не все в порядке?
- От генетической помойки слышу, - нагло огрызнулась пленница, которой нечего было терять.
Не то, чтобы Фортуната совсем страха не ведала. Совсем даже наоборот. Блонд... Гай Ацилий как-то объяснял, что чувство страха необходимо любому животному, ради самосохранения. Просто весь её ужас перед парфийским пленом, пытками и смертью перегорел в регенерационной камере, он, словно белковый яд, свернулся в кипятке. А еще Кассия для себя твердо решила, что пока не убедится в обратном, будет верить, что Гай Ацилий жив. А если он жив, то вернется на "Аквилу" и обязательно придумает, как своей дестинате помочь. Это она, бешеная манипулария, сгоряча натворила бы дел, а патриций, он хладнокровный, расчетливый и дальновидный, он всё сделает как надо. Пусть только жив будет, храни его Вечные Боги.
Матрона Бренны злилась, но злость не мешала ей весьма шустро соображать - иначе госпожа Эпонима никогда не стала бы матроной. В галийском обществе нравы царили - куда там самым изощренным интриганам Лация! Выживают в непрекращающейся борьбе за власть над галийскими мирами хитрые и изворотливые, но на самый верх взбираются самые хладнокровные и безжалостные. Поэтому Ацилий ничуть не удивился, когда, спустя всего лишь несколько минут после судьбоносной трансляции с "Аквилы", оказался практически лицом к лицу с госпожой Эпонимой. Ну, лицом к экрану, конечно.
Галийка, взнуздавшая собственную ярость, говорила отрывисто и злобно, не тратя время на вежливость и церемонии:
- Если тебе действительно дорога эта бесполезная девка-лигария и кучка олухов, которых повязали вместе с тобой, будь добр, угомони свою бешеную Аквилину. Сбой в программе у нее, что ли?
Ацилий благоразумно промолчал, но позволил себе довольно-таки мерзкую усмешку самым уголком губ. Галийка в ответ сверкнула пронзительно-голубыми глазами, но развивать тему неуравновешенности психики биоконструктов не стала. Видно, Ливия Терция действительно сумела напугать хозяйку Бренны.
- Короче. Я не хочу рисковать, проверяя, не блефует ли твой сумасшедший наварх. Чокнутая или нет, а крови она мне попортить может изрядно прежде, чем сдохнет. Тебя доставят на "Аквилу", патриций. Надеюсь, ты командуешь этой бандой не только на словах. Состояние счетов популяров мне известно, ты - единственный обладающий доступом к этому жирному куску, и только поэтому я вообще с тобой разговариваю. Приготовься много и быстро платить, Гай Ацилий. Но прежде - прекрати этот затянувшийся фарс. Как только твои корабли отойдут на безопасное расстояние от Бренны, мы обговорим детали.
- А мои спутники? - спросил он, изо всех сил сдерживая иной вопрос: "А моя женщина?"
- Останутся здесь в качестве гарантии твоего хорошего поведения. И поведения твоей цепной... твоего наварха.
Госпоже Эпониме удалось невероятное - слово "наварх" она произнесла с такими интонациями, с какими даже пунийские работорговцы не ругаются.
И вот теперь, сидя на борту галийского бота, маленького и безоружного, в компании сметанно-белого от переживаний одинокого пилота, Ацилий рассматривал в иллюминатор потрепанный борт приближающейся "Аквилы" и пытался привести в порядок мысли. Удержать Ливию Терцию от безумств - не такая уж сложная задача, думалось ему. Аквилина затеяла всю историю с самоуничтожением ради того, чтобы его вызволить. Конечно, она немедленно скорректирует самоубийственные планы, едва лишь он ступит на палубу "Аквилы". По-другому и быть не может.
Знал бы он...
Наварх "Аквилы" оказала лидеру и вдохновителю необходимые почести - лично встретила у шлюза, но этим ее дружелюбие ограничилось. Ливию Терцию словно подменили: вместо восторженной и преданной последовательницы перед Ацилием предстала настоящая мегера, которая разве что искрами из глаз не сыпала.
- Где мои люди, патриций? - чужим ледяным голосом, сдавленным от гнева, спросила она.
- Что? - вздрогнул Ацилий.
- Квинт Марций Аквилин, префект; Марция Септимия Либертина, центурион манипулариев; Квинт Кассий Аквилин, манипуларий второй центурии... - не меняя тона, она спокойно перечислила имена всех застрявших в плену у галиек республиканцев. Никого не забыла, даже Кассию.
Подслушивавший и подглядывавший из-за могучего плеча вахтенного вигила Антоний на мгновение встретился взглядом с навархом и тихо икнул. Психокорректор вдруг догадался, к чему всё идет. Это Божественный Курион еще ничего не понял, ну так он и не знает Ливию Аквилину так хорошо, как ее бывший личный психокуратор.
- Мои люди, - повторила наварх и шагнула вперед. - Они были с тобой, под твоим непосредственным командованием, наш... консул. Ты - командир, ты отвечал за их безопасность. Ты вернулся один. Где они?
Патриций, видимо, не задумывавшийся до сих пор о таких аспектах положения лидера, растерянно нахмурился и неопределенно махнул в сторону пристыкованного к "Аквиле" галийского бота. Дескать, там остались.
- Тогда что ты делаешь здесь, на борту моего корабля? - Аквилина заложила руки за спину и качнулась на носках. - Как ты посмел явиться сюда, потеряв моих солдат? Labra lege! Верни их. Немедленно. Иначе, - лицо наварха перекосило от злобной усмешки, - я вышвырну тебя за борт, как мусор, непригодный для переработки. Ясно?
- Я не совсем понял тебя, Ливия Терция... - начал было Ацилий, но женщина грубо перебила его.
- А ты чуток пораскинь своими нативными мозгами и задумайся вот над чем: неужели мы затеяли всю эту заваруху только ради твоей патрицианской задницы?
Вопрос повис в воздухе. Обескураженный Курион повел глазами вправо-влево, но на лицах всех присутствующих читалась мрачная солидарность с речами наварха.
Антоний грустно усмехнулась в своем укрытии. Вот так и совершаются открытия. Обнаружить, что ты, несмотря на все твои достоинства и идеи, всего лишь инструмент для осуществления планов мятежной компании воинственных плебеев...
Сейчас, вот сейчас живорожденный выдвинет вперед челюсть, покажет норов, вскинется, огрызнется на грубость наварха ответной грубостью, и банду повстанцев не спасет уже ничто и никогда...
Ацилий вздернул подбородок, прищурился и - в очередной раз доказал прозорливому психокуратору, что предсказатель из него - как из аптерикса метеоролог.
- Теперь понял, - молвил он так, словно плебейка не нахамила ему только что, а рассыпалась в любезностях. - Я совершил ряд ошибок, Ливия Терция, и должен все исправить. С чего начнем? Твой план тактически хорош, но в долгосрочной перспективе не сработает.
- Как знать, - пробормотала она, успокоившись мгновенно, будто не грозилась только что отправить патриция в полет без скафандра. - Варварка испугалась.
- Ты убедила ее в серьезности своих намерений, да, однако...
- Потому что, твоюзвезду, я еще никогда в жизни не была настолько серьезной, - женщина фыркнула и с силой потерла лоб. - Так. План. Вытащить их, вытащить всех, но в первую очередь - моего префекта. Ради Квинта Марция я в это ввязалась, и без него мы точно никуда не полетим. И Кассия. Я помню и о Кассии тоже. Соображай, мой сенатор, время дорого. Что галийки любят еще сильнее своих елок?
- Деньги, - просто ответил Ацилий и улыбнулся. - К счастью, как раз они у нас пока есть. Свяжись с матроной. Я знаю, что ей предложить.
Глава 14
Заварушке на Бренне стоило приключиться хотя бы ради того, чтобы Марк Фурий еще раз убедился в том, что он больше не наварх. Да, у него под командованием "Целера", но он сам -- не наварх. Кто-то иной, кто-то другой. Может быть, дело в десяти годах, проведенных в компании галактического отребья. Они не прошли даром для Северина и его чувства коллективизма.