Он тянет меня вверх, перехватывая за талию. Спотыкаюсь и оказываюсь прижатой к его телу. У меня сейчас микроинсульт случится.
— С днем рождения, Юля! Ну-ка! Поддержите, — машет руками и все кричат поздравления. — Ты красивая, Юля, — хриплый голос, его запах парфюма древесный с пряными нотками, цепкий взгляд, я теряю связь с реальностью.
Пропадает весь фоновый шум, вопли восторга, на грани истерики.
— И так похожа на нее, — он отходит и обращается к зрителям. — Я учил французский. До всей этой трагедии, мы собирались с родителями во Францию. Я называл ее на французский манер: моя Жужу.
Не узнал. Стучит в голове.
Звучит музыка, он поет, смотрит только на меня. Про наше тайное место, мечты. Первую влюбленность.
«Где ты моя Жужу?».
Хочется кричать: здесь я! Как ты мог меня не узнать?
Но все равно, это самый волнительный момент в моей жизни. Особенно, когда в конце он прижимает меня к себе. Смотрит проникновенно, словно в душу и ощущение, что хочет поцеловать. Я облизываю губы.
Если он это сделает, я просто умру от счастья. Итак, сердце работает с перебоями. Но Райс отодвигается, таким привычным родным движением зачесывает волосы назад. Провожает меня до вопящих подруг, помогает спуститься со сцены.
Света и Таня обнимают меня и скачут на месте. А я стою столбом. Как контуженная.
— Это так круто! Но почему ты столбом стояла? — упрекает Таня. — Покрутила бы бедрами, глазки состроила. Глядишь и понравилась бы ему.
— Да отстань ты от нее, — защищает Света, разглаживая мои волосы. — Не видишь, Юлька в шоке.
Я все еще чувствую его прикосновения, дыхание почти в губы.
Ну почему не поцеловал?
Его песня пробудила во мне воспоминания, я мысленно возвращаюсь в самый ужасный и самый прекрасный период моей жизни. В приют. Где я встретила Женю.
«Дурман цветущей яблони, легкий ветерок дарит прохладу. Наблюдаю как на соседнюю березу прилетела ворона. Свесившийся, серый птенец раскрывает клюв, прося пищи. Мама ворона кормит его, укрывает своим крылом. Счастливчик. У него есть родители, в отличие от меня.
Боль от яркой вспышки переросла в ноющую. Но ужасы самого страшного дня то и дело проносятся передо мной. Дым, жар огня от бани, которую отец построил своими собственными руками. Нина валит меня на землю. Я пытаюсь вырваться, ринуться в самое пекло. И мой крик вперемешку с всхлипами.
— Пусти! Там же мама с папой!
А потом женщина из опеки, полицейский, который уводит меня. И обещание Нины, что она меня заберет. В чем я сильно сомневаюсь. Она студентка педагогического института, работает по вечерам. Мужа нет. Денег тоже. Я пока в приюте, но скоро нас распределят по детдомам.
— Чё борзый такой, Жека? — доносится до меня крики нашего местного лидера Ромки Селиванова. — Что хочешь делай, но чтобы бабки были. Бутылки сдавай, милостыню проси, воруй. Все платят и ты будешь.
— Пусть платят, а я не буду!
Ромка свистит и к диссиденту направляется толпа ребят с палками и битами.
Я начинаю переживать за малознакомого человека.
Парень, которого как я помню зовут Женя, отступает, а потом бежит. Подняв с асфальта бутылку, кидает в толпу, та разбивается на осколки, а шантрапа разбегается в разные стороны.
Женя бежит прямо в мою сторону. Я, обняв ствол ногами, мартышкой свешиваюсь вниз головой.
— Сюда! Быстрее! — он карабкается по стволу, буркнув: я сам, отвергает протянутую руку. — Пригнись! — притаившись пережидаем, когда мимо нас пронесется шайка Ромки.
— Вроде ушли, — сажусь, свесив ноги. Женя смотрит на меня изучающе.
— Я тебя знаю. Ты из нашего приюта.
— Ага. Классно ты метнул в них бутылкой, — от его улыбки солнце начинает припекать изнутри. — Я Юля. А это мое тайное место. Но ты можешь приходить сюда.»
— Куда мы? Еще же одна песня, — Таня ледоколом прокладывает путь к выходу.
— Женя не дает автографов. Но мы достанем. А если будем ждать, то нас просто растопчут.
Пока мы обходим здание, Света звонит Арсу.
— Вот служебный вход, — Таня показывает на железную лестницу и белый джип.
— Куда вы, девушки, — тормозят нас два охранника.
— К Жене Райсу. У нашей подруги день рождения…
— Это неважно, — обрывает ее бугай и прикладывает палец к уху. — Понял. Безопасность обеспечу.
Таню и Свету отодвигают в сторону.
— Эй! Вы не имеете права! — вопит Таня, брыкается и бьет его. На меня, как на самую спокойную не обращают внимания.
По ступеням спускается Женя. Набрав в легкие кислорода, выпалила на одном дыхании: