Меч Джэйл.
Меч Джэйл, лежащий всего в полуметре от ее руки.
Из последних сил Зара потянулась к нему, но тут же между ней и клинком оказалась лапа паучихи. В следующее мгновение коготь вонзился в руку Зары и пригвоздил ее к земле.
Зара стиснула зубы, чтобы сдержать крик. Она не хотела, чтобы победитель наслаждался ее страданиями. Паучиха сдвинулась на шаг вперед — теперь ее жвало было нацелено прямо в сердце Зары.
«Неужели здесь все и кончится?» — подумала вампирша. Неужели пришел конец ее долгой, тысячелетней жизни? Как ни странно, она ощущала скорбь. Она не боялась самой смерти, но ее страшило то, что ожидает за порогом бытия. Прежде чем кровь серафимы пробудила ее душу, она совершила столько зла, причинила столько боли и страдания людям, убила собственных родителей, выпила кровь у стольких невинных жертв… Конечно, тогда она не сознавала, что делает, но разве это оправдывает ее? Кровь ее жертв взывала об отмщении.
Все религии Анкарии в один голос утверждали, что существу, совершившему столько зла, уготован ад. Так ли это? Должна ли она будет заплатить за все, что совершила, вечными страданиями? Заслужила ли она такую участь? Станет ли паучиха ее палачом, ее проводником в мир мертвых?
Бессильная и неподвижная, она лежала па земле, ожидая последнего удара. Яд, капавший со жвала, стекал уже по одежде Мары. Вот монстр приподнялся, готовясь прикончить беззащитную жертву, и…
Неожиданно тело паучихи задергалось и заходило ходуном. Она конвульсивно дернула одной из задних лап, а затем отпрыгнула в сторону, так что Зара потеряла противницу из виду и могла только слышать ее пронзительный визг.
С огромным трудом Зара повернула голову, и то, что она увидела, придало ей сил.
Тор вцепился мертвой хваткой в лапу паучихи и тащил ее прочь от Зары.
Но даже острейшие зубы и мощные челюсти волка не смогли сразу справиться с толстым хитиновым панцирем. Однако Тор был настойчив, он вгрызался все глубже, и вскоре Зара увидела, как он торжествующе вскинул голову, сжимая в пасти отгрызенную паучью ногу, — совсем как собака, играющая с костью.
В следующее мгновение Зара дотянулась до меча Джэйл.
Паучиха не заметила этого движения — ее внимание переключилось на нового противника.
Зара стиснула рукоять обеими руками, оттолкнулась одеревеневшими ногами от земли, подползая ближе к твари, и, наконец, оказавшись совсем рядом, по самую рукоять всадила меч в мягкое паучье брюхо.
В нос ударило страшное зловоние. Паучиха привстала на дыбы, словно лошадь. Три передние лапы бились в конвульсиях, бесцельно рассекая воздух. Затем ужасная тварь зашаталась, как пьянчуга, выходящий из кабака, ее задние ноги подкосились, и она рухнула наземь. Однако и поверженный, монстр не сдавался — паучиха по-прежнему силилась дотянуться до Зары. Ее ноги все еще дергались, острые когти оставляли глубокие царапины на корнях деревьев, потом одна из лап разворошила костер, но это было последнее усилие. Паучиха вздрогнула и замерла.
Но трое маленьких пауков были еще живы. Они тут же окружили Зару, словно желая отомстить ей за гибель матери. И сейчас они вполне способны были это сделать — обессилевшая вконец вампирша это отлично понимала, но уже ничего не могла сделать.
Однако теперь у нее был союзник. Одним прыжком Тор оказался рядом, схватил первого паука, подбросил его в воздух и перекусил пополам. В следующую секунду та же судьба постигла второго. Третий паук заметался, не зная, что предпринять. Он хотел бежать, но был слишком напуган, чтобы сообразить, в какую сторону ему податься. Тор же отлично знал свое дело: его челюсти щелкнули еще раз, и последнему из монстров пришел конец.
Зара даже не могла вздохнуть с облегчением — она лежала без движения, вдыхая смрад паучьих потрохов и запах горящего хитина.
Тор лег рядом с ней, и внезапно Зара почувствовала, как его огромный влажный язык вылизывает ее лицо. Морда была перемазана паучьей слизью, но Зара не стала привередничать. В конце концов, он только что спас ей жизнь.
Затем волк с довольным ворчанием улегся на теплую еще золу костра. Он не шевелился, но Зара видела, что он не спит, его уши настороженно ловят шорохи и звуки ночи. Впервые за долгие-долгие годы Зара почувствовала, что не одна. Она позволила себе уступить усталости и погрузиться в сон.