Так, в молчании и раздумьях, они дошли до трактира «У шелудивой собачонки». Брутус был, по обыкновению, спокоен и невозмутим. Его не мучили дурные предчувствия. Казалось, даже если небеса разверзнутся над ним, он и тогда будет преспокойно стоять за своей стойкой.
И тут Фальк наконец нарушил молчание.
— Ну и что дальше? — спросил он, ни к кому лично не обращаясь, глядя вдаль, туда, где высились два темных обелиска, отмечавших вход в город, а сейчас скорее выход из него. — Что мы будем делать дальше? Оседлаем лошадей и уберемся отсюда? Как вы думаете, далеко ли мы успеем уехать?
— В самом деле, что дальше? — внезапно поддержала Фалька Зара. — Что мы можем сделать?
— Я не знаю, — просто ответила Джэйл.
Она выглядела осунувшейся и усталой, словно сейчас на ее плечах лежал весь мир.
— Это все… это все просто невероятно, — тихо продолжала серафима. — Словно дурной сон. И я боюсь… я боюсь, что это в самом деле конец. Я не знаю, что мы можем сделать. Я не знаю, где секта Саккары будет проводить ритуал нынешней ночью, поэтому мы не сможем помешать им. Никто здесь нам не поможет — после отказа Годрика я в этом не сомневаюсь. Нам остается лишь разъезжать по округе в надежде, что мы случайно наткнемся на место, где собираются почитатели культа Саккары. — Она покачала головой. — Нет, это бессмысленно. Они могут быть где угодно. Где угодно…
Печальный взгляд серафимы скользил по темной стене леса, окружавшей город, словно она пыталась угадать, где совершится черная месса.
— Но мы должны что-то предпринять! — не успокаивался Фальк. — Мы не можем просто так сидеть и ждать конца света. Раз мы единственные, кто может спасти этот проклятый мир, значит, мы обязаны это сделать. Разве не говорят, будто боги помогают тем, кто помогает сам себе? Разве это не правда? — Он обернулся к Джэйл. — Разве ты не можешь попросить о помощи? Я имею в виду тех, наверху?
— Ты о ком? — устало спросила Джэйл.
Фальк поднял руку к небу.
— Я говорю о древних богах, — сказал он. — Разве они не могут нам помочь? Нам ведь нужно не так много. Всего лишь намек. А дальше уж мы сами…
Джэйл вновь сокрушенно покачала головой:
— Нет, от них, как и от Годрика, не стоит ждать помощи. Я ведь уже говорила, древние боги давно забыли этот мир, как дети забывают старые игрушки. Они не отзовутся на наши молитвы. Мы больше не интересны им. Они даже не заметят нашего исчезновения.
Но от Фалька было не так-то просто отделаться. Во-первых, он просто не мог поверить, что никто не заметит его исчезновения. Во-вторых, он чувствовал, что обязан сделать что-то для спасения мира, а также для себя и Элы, и никакие слова не могли охладить его пыл.
— Но, может быть, мы могли бы… — начал он.
Тут Джэйл резко обернулась и, наставив на него палец, сказала:
— А теперь послушай меня. Мы не можем победить противника, если не знаем, где его искать. Мы сделали все, что могли, и даже чуть больше. Но этого недостаточно. Пойми это наконец и прекрати болтать. Мы проиграли. Пойми это и замолчи.
В ее голосе звенел гнев, и Фальк даже отшатнулся в сторону. Он не ожидал такой вспышки ярости от спокойной и уверенной в себе серафимы. Но Зара очень хорошо понимала, что происходит с Джэйл. Дело было в том, что Фальк был прав, прав во всем. Джэйл прекрасно это знала, но ничего не могла сделать. Именно поэтому она и злилась — не на Фалька, а на себя, за то, что в критический момент оказалась бессильной. Она была создана для того, чтобы защищать людей, простых слабых людей вроде Фалька. И сейчас, когда всему человечеству грозит величайшая опасность, серафима оказалась не в силах исполнить свое предназначение. И сознание этого было для нее самой страшной пыткой.
Зара внезапно поняла, что вполне разделяет чувства Джэйл. За последние пять сотен лет она редко думала о человечестве. У людей своя судьба — у нее своя. Люди смертны, однако им дано счастье дружбы и любви. Она же, Зара, одинока и бессмертна. Однако сейчас, когда миру вот-вот должен прийти конец, Зара вдруг вновь ощутила себя Сарой фон Ланштейн из Шенблика, дочерью смертного отца и смертной матери, частью человечества. Человечества, которое они с Джэйл, Фальком и Тором должны сейчас спасти.
Они готовы к этому. Готовы вызвать на бой весь анклав волшебников Штерненталя. Готовы пожертвовать своей жизнью, если потребуется. Но они просто ничего не могут сделать. И сама мысль об этом была невыносима.