— Ладно, хватит, — сказала наконец Зара. — Ничего не выйдет.
Но Фальк не сдавался: он поставил чашу с серной солью на пол и сам опустился на колени перед горящей свечой. Глаза его были закрыты, а руки продолжали разбрасывать серную соль. Скоро весь меловой круг оказался засыпан солью, но по-прежнему ничего не происходило. Только за окном явственно стемнело, и длинные тени от верхушек елей легли на дощатый пол. Фальк не видел этого — он по-прежнему не открывал глаз, словно боялся признать поражение. Но Джэйл больше не могла обманывать себя.
— В самом деле, довольно, хватит, — сказала она, положив руку на плечо Фалька.
Тот не шевельнулся.
— Хватит, — повторила Джэйл. — В этом нет никакого смысла. Мы не волшебники.
Зара видела, как в глазах серафимы умирает надежда. За себя Зара не боялась. Она многое пережила, и это помогло ей смириться с неизбежным. Но она видела, что серафима страдает из-за того, что не смогла выполнить свой долг, и ее боль эхом отозвалась в душе Зары.
— Хватит, — снова сказала Джэйл в третий раз. — Нам это не под силу.
— Вам — нет, — ответил Фальк, не открывая глаз. — Но мне… быть может…
И он стряхнул с плеча руку серафимы, все глубже погружаясь в медитацию.
— Крошечная искра… — шептал он едва слышно. — Крошечная искра… там… внутри…
Постепенно ему удалось выбросить из головы все мысли, все воспоминания. Теперь его сознание было сосредоточено на кончике пламени свечи. Он больше не думал об опасности, угрожающей Анкарии, о том, что подумают о нем Зара, Джэйл или даже Эла.
И он снова начал произносить заклинание, но на этот раз ощущая, как слова проникают в глубь его души, туда, где находилось нечто, до сих пор ему неведомое. Он не спрашивал себя, что это такое, он не отдавал себе отчета в том, что происходит, но все его внимание, вся его сущность были сейчас связующей нитью между словами, которые произносили его губы, и той внутренней тайной… той потайной дверью, которую он неожиданно обнаружил в себе.
Внезапно он почувствовал, как в его душе затеплился свет, слабый, как пламя свечи, но этого света было достаточно для того, чтобы увидеть красную нить и проследить за ней. С нарастающим изумлением Фальк осознал, что эта нить в самом деле ведет к двери, к маленькой деревянной дверце, обитой железом. Дверь была закрыта на устрашающего вида за мок. И Фальк понял, почему до этого момента у него ничего не получалось, — нужен ключ, чтобы открыть этот замок, а иначе все бесполезно. И вдруг он понял, что ключ вовсе не надо искать, он уже здесь, он в его руке — тяжелый железный ключ. И Фальк осознал, что всю жизнь носил этот ключ с собой, но даже не догадывался, какой замок им можно открыть. Теперь же все стало ясно как день. Ключ и замок подходили друг к другу, как… ключ и замок.
Сомнений не осталось. Фальк вставил ключ в замочную скважину и мысленно повернул его, повторяя про себя: «Драконий Хвост… Драконий Хвост… Драконий Хвост…»
И когда дверь открылась, Фальк увидел за ней незнакомую местность — болотную трясину, кочки, чахлый кустарник, припорошенные снегом вершины гор, быстро темнеющее небо, первые звезды, загорающиеся на небосводе. Он вдохнул воздух, наполненный сыростью и запахом прелых трав, бросил щепоть серной соли в открывшийся проход и…
…и очнулся. Он снова был в башне Илиама Цака, стоял на коленях в магическом круге перед горящей свечой, а Зара, Джэйл и Тор удивленно и с опаской смотрели на него.
И тогда Фальк твердо и уверенно повторил заклинание:
— Пх'ангиль, агва'нахти вгаф'нагль фхзтанг! Ейт пфх'нглуй мглв'нафх вгаф' нагл флонг!
Однако снова ничего не случилось. Даже пламя свечи не дрогнуло. Дверь, существовавшая в воображении Фалька, так и осталась воображаемой. Она вовсе не собиралась воплощаться в реальности.