Решив, что могу провозиться с догадками очень долго, а времени у меня — всё меньше и меньше, я оставила сейф в покое. Вернусь к нему, когда соберу чуть больше данных о «пациенте».
Увы, как и предсказывала Эбигейл — в спальне мистера Сонга также не нашлось ничего примечательного, кроме, разве что, старого блокнота в прикроватной тумбочке.
В блокноте же обнаружились стихи.
Я никогда не считала себя знатоком поэзии, но вынуждена была признать, что творения Сонга стоили внимания. Он не стеснялся экспериментировать с ритмом и размерностью, а выбранные им темы варьировались от глубоко философских вопросов бытия, до «банальных» любовных сонетов.
Последнее стихотворение датировалось октябрём сорок седьмого года, и было посвящено, как ни странно, стихии грозы.
Немного поразмыслив, я решила отдать этот блокнот миссис Сонг. Судя по несколько удивлённому выражению на лице, она его прежде не видела.
Комнаты самой Эбигейл я также тщательно осмотрела, как и гостиную, но ничего предосудительного или подозрительного найти также не смогла. Очень чисто. Все шляпки — в своих коробках, косметика — убрана в ящички трюмо, в комоде все вещи сложены аккуратными стопками…
«Это же просто невозможно…» — с затаённым внутренним содроганием подумалось мне.
Видимо, из таких аккуратистов и получаются в итоге тихие маньяки. Эбигейл не возразила ни разу, даже когда я сунулась в отделение с нижним бельём, только вежливо и сдержанно комментировала мои «находки». В целом, всё её поведение словно говорило: «вот, смотрите, мне скрывать нечего!». Это могло бы выглядеть подозрительно, если б, чёрт возьми, она не была моим нанимателем.
— Что ж, миссис Сонг, — заключила я, стоя у дверей. — Благодарю за содействие.
— Не за что, детектив, — кивнула она. — Я готова помочь вам всем, чем смогу, и… Вы ведь скажете мне, когда узнаете что-то об Эндрю?
Мне понравилось это «когда» — вера клиента в меня всегда была крайне воодушевляющим моментом. Я сдержанно улыбнулась в ответ на её вопросительный взгляд:
— Разумеется. Обязательно буду держать вас в курсе расследования.
После чего, раскланявшись, вышла под нескончаемый сумеречный весенний дождь.
У Сонгов я провела по меньшей мере часа три, и теперь намеревалась посетить место, где Эндрю по-настоящему, судя по всему, проводил всё своё время, и, очевидно, жил.
Его работу.
Контора «Сонг и сыновья» располагалась в Эджвуде, довольно тихой, но крайне презентабельной его части. Мне удалось добраться туда за какой-то час.
Неплохая всё-таки улочка. Тихая, чистая, не слишком протяжённая и без жилых домов. Все одно- и двухэтажные строения, что располагались здесь, судя по всему, были отданы или конторам типа Сонга, или под магазины, или под офисы других организаций. Множество вывесок, соперничающих друг с другом в стиле и вычурности, строгие окна со шторами-жалюзи перемежались роскошными стеклянными витринами, оформленными в соответствии с демонстрируемым товаром.
По старой привычке я припарковалась за три дома от нужного, как раз напротив одной из таких витрин, принадлежащей симпатичному ювелирному магазину. За стеклом, украшенным завитками золотой краски, на белых подушечках и манекенах были выставлены довольно вычурные, на мой взгляд, украшения. Крупные камни, слишком аляповатый стиль… Впрочем, не то, чтобы я могла претендовать на понимание высокой моды.
Я глубоко вздохнула, крепко сжав руль, и, поколебавшись ещё мгновение, всё-таки вышла из машины. Мне нужна была информация о деятельности Сонга, поскольку пока что складывалась довольно очевидная картина похищения конкурентами, или же недовольными клиентами.
Проблема заключалась в том, что для выяснения подробностей я должна была попасть непосредственно в кабинет Сонга, а вот на это уже нужен ордер. И, конечно, я могла бы съездить к Роджерсу в участок, привезти ему «звенящий пакет» и подавить на жалость, но это заняло бы много времени — уж я-то знаю не понаслышке всю процедуру… К тому же, владение и использование ордера мною было абсолютно противозаконным действием. Но мне уже не раз доводилось «заигрывать» с законодательством и иногда даже немножечко заходить за грань дозволенного — что было довольно просто для меня, прекрасно ориентирующейся в этом самом законе.
Оставался вариант «морда кирпичом».
На самом деле, это срабатывало удивительно часто. Люди склонны тушеваться и идти на поводу у того, кто знает — или уверенно делает вид, что знает, — что делает. К тому же, несмотря на все усилия Дэнни, а, может даже, где-то и благодаря им, репутация «бабы-детектива» порой играла мне на руку. Кого-то это забавляло, кто-то мне сопереживал, кто-то подчёркнуто вёл себя так, будто ему без разницы — болтается у меня в штанах что-то, или нет.
В любом случае, попытать счастья стоило. В конце концов, работники Сонга явно должны быть заинтересованы в возвращении своего работодателя, хотя разводить панику и спекулировать «похищением» мистера Сонга я планировала в последнюю очередь, если только не останется других вариантов.
Аккуратно огибая лужи, я перешла на другую сторону дороги, и вскоре оказалась перед нужной мне дверью, над которой висела массивная и добротная вывеска «Сонг и сыновья». Как раз чёрная, с золотыми витиеватыми буквами и вензелями по контуру. Линда была бы в восторге, наверное.
Выглядело это, на мой взгляд, исключительно помпезно и, в равной степени, траурно, сразу же наводя на мысли о ритуальных услугах.
Напротив дверей, на узком парковочном месте, стоял роскошный «кадиллак» семьдесят пятой серии. Дорогое авто, престижное… Возможно, именно о нём и упоминала миссис Сонг, когда сказала, что машина её супруга осталась припаркована у работы.
За стеклом маячила неприветливая табличка «Закрыто». Само собой, не от руки написанная, а из крепкого пластика с глянцево блестящими выдавленными буквами. Недешёвая.
Я опустила взгляд на наручные часы и тихо хмыкнула — пять-тридцать пять. Стоило узнать часы работы раньше, хотя-я…
На окнах конторы были закрыты жалюзи, но сквозь стекло двери я отчётливо видела свет настольной лампы в глубине помещения. Значит, кто-то из работников остался. Возможно, тот самый Гилберт, о котором говорила Эбигейл? Впрочем, мне и секретарша бы подошла. Или охранник.
Решительно взявшись за ручку, мокрый металл которой неприятно охолодил пальцы, я потянула дверь на себя, и та спокойно подалась навстречу, под аккомпанемент мелодичного колокольчика. Конечно, куда же без этого.
Может и себе такой повесить? Хотя я с ума сойду с беготнёй Линды вверх-вниз, и этим постоянным трезвоном.
— Добрый вечер, — поздоровалась я с темнотой, посетовав на то, что не додумалась прикрыть глаза, входя внутрь — чтобы не так сильно ослепнуть.
— И вам того же, — из полумрака раздался развязный баритон, в котором отчётливо слышались насмешливые нотки.
Интересно, это манера такая, или обладателя голоса что-то действительно рассмешило?
Я моргнула несколько раз, чтобы быстрее адаптироваться к освещению, в чём мне немало способствовала лампа, прикрытая зелёным пластиковым абажуром — сестра-близнец той, что стояла у меня на столе.
Слева от входа, за небольшим, буквально по пояс высотой, заграждением, располагалось шесть столов, на которых стояли пишущие машинки — надёжные «ремингтоны», аккуратными стопками лежали какие-то бумаги, папки и канцелярские принадлежности. Видимо, здесь работали подчинённые Сонга.
А прямо передо мной, поперёк прохода, ведущего к неприметной двери в противоположной стене, стоял стол, лампа на котором была включена, и из-за которого за мной наблюдал мужчина.
Белый, тёмные волосы, светлые глаза под немного нависающими густыми бровями. Молодой, не старше тридцати явно, хорошо сложен… Даже слишком хорошо для клерка из юридической конторы — разве только он охранник. Но где тогда оружие? Рубашка с небрежно закатанными рукавами открывает крепкие предплечья, а вот плечи, напротив, обтягивает довольно тесно, что ещё подчёркивается щеголеватыми подтяжками.